Фатеева Людмила Юрьевна : другие произведения.

Вышли мы все...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 3.42*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Поклонникам теории Ч. Дарвина читать не рекомендуется!

ВЫШЛИ МЫ ВСЕ...

Посвящается ЧАРЛИ Д.

Все уже есть. Ну, совсем вроде бы все. Земли достаточно. Вон раскидано как изящно по частям. Раз, два три, четыре, пять. И все разные. И формой и содержанием. Не многовато ли песочка на том треугольнике? А, ладно, лень переделывать. Тем более что с лихвой компенсируется густо зеленой кляксой среди океана.

Водой, кстати, мы увлеклись. Но она лишней никогда не будет. Опять же удобно: стихия родила, стихия может и похоронить. Достаточно единого мановения, чтобы островки исчезли под упругой непокорной массой. Вода особенно удалась. Люблю тайны. А тут, можно сказать, концентрация таинственности. Пресная, соленая... Твари в ней мелкие копошатся. А где другие, покрупнее? Вроде были в списке? Ну-ка, вглядимся зорким взглядом в глубины. Вон они! Не забыли, надо же! Еще есть порох в пороховницах. Вон как пасть разинула, сейчас слопает кого-нибудь из серебристой стайки, давай, давай, хищница, ту, справа! Умница, на здоровье. Хотя, вы все тут друг друга пережрете. И что останется? Нет, надо что-то придумывать еще. Для контроля. Не мне же сидеть над ними и следить за равновесием!

Во, тварь! На берег выползла. Мерзость какая! Это тоже мое творение? Надо же, видно совсем настроение никуда было. Ну что ты его схватила? Куда поволокла? Мало тебе в море жратвы? Еще и сухопутных переводить будешь?!

Нет, решительно что-то еще упущено. Для кого это все? Для меня? Вот еще... Не было печали. Ну, сто лет поиграю, ну двести. А дальше-то что? На других планетах что-то создавать? Так то же самое будет, может, в несколько иной интерпретации. Ох, скучно... Что же привнести новенькое, чтобы надолго, на века забава. Этакий театр. Но для спектакля эти твари не годятся. Тут надо кого-то поинтереснее, помасштабнее, что ли. Чтобы многоликое, разнохарактерное, чтобы смеяться до икоты и плакать до истерики. Что-то вроде меня. Хм... Меня? В этом что-то есть. Хоть увижу, как выгляжу со стороны. Только совершенную копию делать не надо. Одного идеала достаточно в этом мире. Намешаю всякой разности, добавлю чего под руку попадется и - вперед.

1.

- Эй, там, наверху! Ты издеваешься, что ли? Разве можно одинокое создание в дикие джунгли бросать? Без подготовки, без теории и практики? Без тренировки и охраны?

Худенькое существо, замотанное в громадный лист лопуха, обращалось к небу.

- Специально? Или недосмотр? И не стыдно? Тебе там, наверху, уютно, ни холода, ни жары не боишься. А из меня что сотворили: чувствительное к температурным перепадам, съедобное для всякой животины. И вообще, совершенно беспомощное.

Существо распахнуло лист.

- Ух ты, - восхитилось небо, - неужели это я?!

Создание и впрямь было очаровательным. Две длиннющие ноги с аккуратными ступнями. Кверху ноги расширялись и сзади плавно переходили в округлую часть. А спереди совершенно плоско. В середине тело изящно суживалось, создавая нечто вроде перетяжки, и постепенно снова расширялось. Немного выше выделялись задорные холмики. Забавные. Две руки. Тонкая шея. Совершенно правильной формы череп покрывался отрастающими волосами. Уже можно было расчесывать.

- Назовем тебя моделью красоты. Ты - первый Человек. И гордись этим. Учись преодолевать превратности судьбы. Со временем придет опыт, наработаются навыки и умения. И ты будешь царицей мира. Надо быть мужественной.

Создание передернуло плечами.

- Мне не нравится это слово. Мужественной. Что это? Оно чужое. Не мое. Вы ничего не перепутали?

- Противоположно мужественности - только женственность.

- Вот это мне больше нравится, - обрадовалось существо. - Мягкое, теплое, словно то животное, что грело меня сегодня ночью.

- Дитя мое, - встревожились наверху, - ты уверена, что это слово тебе больше подходит?

Существо сморщилось.

- Ну, что же я - макака серая? Чувств собственных не понимаю? Первое - не мое, а вот второе - с превеликим удовольствием.

Где-то в небе сверкнула молния и бухнулась в ни в чем не повинное дерево.

- О, горе мне! Неужели я - женщина?!

Существо с любопытством оглядело себя снизу вверх и, дождавшись, пока небо отгремит, торжественно произнесло:

- Я тоже!

Небо снова разразилось громовыми раскатами. Поднялся ветер, заставивший встать на дыбы зеленые волны и согнуться толстенные деревья. Мир закутался во мрак, смешивая землю с песком, соленые воды с пресными, пугая всех обитателей земли. В завывания ветра вплелись крики и вопли животных, пришедших в ужас от истерики стихии. Только худенькое существо на двух ногах уперло руки в боки и, закинув голову, смело глядело в небо, дожидаясь окончания трагедии.

Все стихло внезапно, как и началось. Разгладились воды, отшумели леса, улегся песок в пустынях, распрямились деревья. Только перепуганные звери все еще повизгивали.

- Ну и что такого? - вновь обратилось к небу двуногое существо. - Разве тебе не нравится как я выгляжу? По-моему, неплохо. Мы женщины, значит, лучше поймем друг друга.

- Неожиданно как-то, - вздохнуло небо. - Мне всегда было ближе слово "мужественный". А тут...

- Значит, ты железная леди. А вот я... Знаешь, мне чего-то не хватает. Нет, я не жалуюсь, не подумай. Я уже многому научилась. И на охоту хожу, и зверей приручаю. Огонь научилась добывать, в растениях начинаю разбираться. Но все это надо делать для кого-то. Почему-то мне так кажется.

- И что ты предлагаешь?

Первая женщина замялась.

- Мне бы кого-нибудь в пару... Пусть не очень умного, но сильного. Чтобы камни таскал, тушу убитого зверя на себе волок, пещеру возводил уютную, надежную. А то я так руки попорчу, спину надорву. Да и вообще - сколько же можно одной ковыряться и обо всем заботиться?!

Небо, задумавшись, пошло облаками.

- Значит, тебе надо мужественного?

- Точно! - обрадовалась женщина. - Похожего на меня, но мощного, чтобы руки - как ноги, а ноги - как столбы. И шея - не обхватить. Но голову поменьше, чтобы в любую нору пролазила.

- Это все твои пожелания?

- Вроде бы все... - женщина смущенно потупилась. - Хотя, знаешь... Бывает свербит во мне что-то. Внутри, снизу. Как засвербит, я по огурчики бегу. Вроде успокаивается на некоторое время. Но огурцов мало, их же еще и есть надо. Вот бы такого мужественного да с огурцом уже, сразу.

Небо забормотало:

- Значит, большого и сильного, с огурцом. А где ж огурец-то разместим? В каком месте свербит-то? Ага, - констатировало небо, проследив за жестом женщины.

- Да! И волосатого, чтобы холодов не боялся, а мог на снегу спать! Экономия!

Небо еще больше нахмурилось.

- Сейчас поищем из кого такого сотворить. Жди.

Женщина опустилась на траву. В волнении она перебирала травинки пальцами, захватывала какие-то красные ягодки и отправляла в рот.

- Вкусно-то как, - проговорила она. - Надо же, какая прелесть на земле родится. Быть тебе земляникой.

Первая женщина хмурилась, взглядывала на небо. Но никаких знаков, сигналов давно уже не было. Неужели она задала такую сложную задачу?

И только когда загорелась первая звезда, небо шумно вздохнуло порывом ветра.

- Ну, кажется, нашла кое-что. Овцебык, надеюсь подойдет? Большой, волосатый и сильный.

- Конечно! - вскочила женщина. - Давай его сюда. Переделывать будем.

Из чащи на поляну вышло чудовище. Огромное. Страшное.

- А посимпатичней нельзя было? - скривилась женщина.

- Всему свое время, имей терпение. Быстро только кошки родятся.

- Кошки? Это которые? Хвост трубой, глаза горят? И мяу-мяу... Ну их, пусть родятся. Потерплю.

Небо еще убавило освещения, завесив луну и звезды покрывалом облаков.

- Я же так ничего не увижу, - капризно воспротивилась женщина.

- И не надо. Это таинство. А то ты увидишь и начнешь плодить всяких разных. Это дело тонкое, надо делать аккуратно, с умом. Нечего землю засорять кем ни попадя.

Женщина вздохнула и притихла. Но все равно пыталась всматриваться в чернила ночи, чтобы уловить хоть капельку, чтобы понять хоть чуть-чуть. Вдруг у неба что-то не так получится? А больше переделывать не захочет. Женщина была уверена, что небо просто набивает цену. Она и сама бы справилась не хуже. Но так ничего и не увидела. В темноте слышались возня, фырканье, треск. Но извлечь что-то полезное из шума не представляло возможности. Женщина зевнула раз, два, растянулась на мягкой траве и уснула.

Утренняя заря постучалась в закрытые веки. Женщина сразу проснулась. Как же это?! Уснула на открытом месте! Столько врагов кругом! Непростительная оплошность. И ловушек никаких не поставила. Просто чудо, что жива осталась. А это что?!

Живописная спина подпирала камень. Руки - как ноги, ноги - как столбы. Голова - в любую нору пролезет.

- Эй! Ты кто? - осторожно окликнула женщина.

Фигура повернулась лицом. Да каким! Красавец! Спасибо, небо! Заказ исполнен в лучшем виде: грудь широченная, мускулы выпирают горами. И волосатый!

- Я тебя охраняю, - на низких тонах отозвалось существо. - Ты спала, мало ли что могло случиться. А теперь давай меняться: я посплю, а ты меня постереги.

- Что?! - удивилась женщина. - Тебя для чего сделали? Для работы, для пахоты! А ты сразу - дрыхнуть?

- Ну, может, и не сразу, - пробасил мужественный.

- А ну-ка, встань, - потребовала женщина. - Поглядим, что за сокровище.

Бывший овцебык поднялся.

- И огурец не забыла! - взвизгнула женщина. - Так две руки - загребущие, две ноги - устойчивые, голова, как и требовалось, маленькая. Все, что нужно. И огурец! Огурец!

Царица мира задрала голову:

- Спасибо! Это лучшее, о чем я могла мечтать!

2.

Умытое прекрасным божественным настроением голубое небо солнечно улыбалось. Буйно цвел среди зарослей вырубленный заботливой мужественной рукой аккуратный огородик, огороженный частоколом. Рядом - по возможностям благоустроенная хижина. Тщательно обглоданные кости сложены стройной поленницей у ближайшей скалы. Кострище выложено камнями одинаковой величины. На лианах сохнут шкуры. В загоне гуляют несколько коров, по огороду воровато рыщет свинья, слышится приветливый собачий лай.

- Вот что значит - мужчина в хозяйстве, - умилилось небо. - И порядок тебе, и уют, и сытная жизнь.

- Ни хрена себе, порядок! - вышла из леса женщина. - А на чем порядок держится, знаешь?

Она раздобрела, располнела, в голосе появились сварливые нотки.

- Как это? Мужественный-то тебе для чего? Разве не он постарался? Разве не заботится о тебе?

- Да уж, он постарался! Тут жаловаться не приходится. Понатащил в дом всякого барахла, а я разгребай. Я целыми днями ковыряюсь в его добыче, а он прет и прет, как ненормальный. Прерывается только, чтобы пожрать, а это дело он любит, и огурец свой чертов потешить. Тьфу, я уже всю грядку изничтожила, так надоел он мне со своими огурцовыми интересами, что я на овощи смотреть без тошноты не могу уже. Сейчас вон пошел на сходку - территорию делить заново. Мало ему, видишь ли, развернуться негде. Неудивительно: брюхо такое наел, кенгуру беременный. Только и слышишь: бандерлоги понятиев не соблюдают, стрелку с гиенами забили, шакалы стучат, как дятлы. И наглый, гад. Точно бык, так и прет, никаким тараном не остановишь. Нет, человеком тут и не пахнет.

- Ты разве не этого хотела? Вот тебе и добытчик, и охранник. И усладитель.

- Охранник! Пелевина начитался - теперь как мухоморов нажрется, так не знаю от кого больше охраняться? То ли от внешнего мира, то ли от собственного защитника! К тому же, сама видела, с обезьяной одной любезничал. Стоит похихикивает, она хвостом заигрывает. Срамота! Еще этого не хватало! Заразу притащит какую-нибудь! Нет уж, это не жизнь! Ты посмотри: от сытости меня уже разнесло в разные стороны, стервозность колоссальная вырабатывается, сама чувствую. Эта жизнь не для меня. Мне бы поговорить по душам с кем-нибудь, помечтать вместе при луне. Чтобы смотрел влюбленными глазами, желания угадывал. Пусть не такой сильный, не такой мощный и наглый. Но - добрый. И нежный...

Женщина мечтательно закатила глаза.

- Э-э, ты чего? Ты на что это намекаешь? - возмутилось небо. - Тебе, значит, мужественный не угодил, так другого подавай? Знаешь, как это называется?

- Знаю, - вздохнула женщина, - духовная неудовлетворенность...

Небо взбулькнуло:

- Я знаю для этого другое слово...

Женщина даже ногой топнула:

- Нет никакого другого слова! Что за предрассудки! Тиранство какое-то! Навязала мне в пару идиота тупорылого, который только и знает что жрать, спать, морду драть и размножаться..! А я любви хочу неземной!!!

Женщина ничком бросилась в траву и замерла. Небо озадаченно глядело на неподвижную фигурку.

- Эй, - наконец тихонько позвало небо. - Эй, слышишь? Ну, ладно тебе. Покапризничала, и будет. Что теперь поделаешь? Стерпится - слюбится.

- Не-ее-е-е-ет! - заголосила женщина, забила ногами по земле, затрясла кулачками. - Не хочу, не хочу, не могу!!!

Небо испуганно мигнуло и прикрылось тучами. Но и из-за глухой черной занавеси продолжали раздаваться неистовые вопли, тревожа все живое вокруг и заставляя вздрагивать небо. Состязание длилось недолго. Раздвинув тучи, небо пошло на попятный.

- Ну, чего ты хочешь?!

Женщина подняла заплаканное лицо. И, все еще всхлипывая, проговорила:

- Тепла и ласки... Верности-и-и...

- А этого куда же? - дохнуло небо ветром в сторону мужественного Љ 1.

- Да хоть себе забери, мне-то что! - фыркнула женщина.

- А на что он мне? - удивилось небо. - Пусть живет, может, еще пригодится куда-нибудь. У тебя, ведь я смотрю, не одна пятница на неделе. Целых две... Пока что. Ну, ладно. И кого же на этот раз?

- Вот этого, - протянула женщина руку в сторону хижины, возле которой сидел, не сводя с хозяйки глаз, большой и лохматый пес. - Он давно уже со мной. С ним-то уж точно проблем не будет.

- Так и быть, - согласилось небо. - Но смотри, чтобы больше этого не было. Собака, значит, собака.

- Конечно, - уверенно ответила женщина. - Только про огурец не забудь.

- Ты же их видеть не можешь?

- Так ведь неисповедимы пути твои, - потупилась женщина.

- Ну, ладно, учту. И иди отсюда, иди, не подглядывай. Знаю я тебя...

Женщина бодро поднялась, отряхнула с тела невидимые пылинки, грациозно расправила складочку леопардовой шкуры и, весело напевая незатейливый мотивчик, направилась в заросли.

- Я пока с быком попрощаюсь! - услышало небо и всплеснуло облаками.

- Ну что за морока! Ох, чую я, греха с ней не оберешься! И это - мое подобие?!

3.

Небо умильно наблюдало за земной идиллией. Царица мира соответственно сану гордо ступала по зеленому ковру, по разноцветным вплетениям островкам цветов. Изредка женщина наклонялась и протягивала руку к нежной головке бутона. Но к выбранному повелительницей цветку тут же устремлялся, не давая госпоже нагибаться слишком низко, мужественный Љ 2 - Верный.

Сорвав красивое созданье, он забегал вперед, сгибался пополам и заглядывал в лицо женщине - правильно ли угадал? Уловив согласие и довольство, Верный расплывался в улыбке и извивался всем телом, выражая несказанную радость. Угодил... Женщина ласково трепала друга по пышной шевелюре - тот от наслаждения высовывал кончик языка и прижимал руки к груди, пытаясь унять рвущееся оттуда сердце.

Немного омрачало картину достаточно заметное запустение в хозяйстве. Безнадежно зарос огородик, частоколом зиял провалами. Благоустройства в хижине поубавилось. Чисто обглоданные кости разбросаны повсюду. Кострище густо присыпано пеплом и золой, так что и не видно уже камней, мешающих огню выползать за пределы, обозначенные человеком. Правда, возле кострища свалены кучей приличные запасы овощей и фруктов.

На лианах сохнут изрядно подранные шкуры. В загоне явно уменьшилось число коров, в огороде нагло роет свинья, без оглядки на хозяев. Лишь собачий лай по-прежнему приветлив. Вернее, это уже не лай, а собачий хор - собак стало больше. Всякие разные - большие, маленькие, лохматые, почти лысые. Вот к костру откуда-то сверху нахально спрыгнула обезьяна и, запустив лапу в овощно-фруктовую кучу, безнаказанно зашарила в поисках вкусненького. Потерявший страх носорог подошел к опорному столбу хижины и чесал левый бок - строение угрожающе поскрипывало.

- Что-то у вас дисциплинка упала, друзья, - не выдержало небо. - Цветочки, любовь на лужайке - это, конечно, хорошо и достойно всякого приветствия. Но и обязанности забывать нельзя.

- Точно, - охотно ответила женщина. - Ты ему еще это объясни. Первое время я вообще в облаках летала: тут тебе и стихи при луне, и сонеты при солнце. И целование рук, и массаж пяток, и почесывание спинки. В общем, не жизнь, а сплошное обожание меня. Даже самоуважения прибавилось. Но скоро поняла, что мы так не выживем. В хижине что-то с потолка посыпалось, сорняки в огороде заколосились. Да... Что говорить. Подножным кормом только и питаемся. Я поначалу его просила что-то сделать по хозяйству. На охоту сходить. Свинью к порядку призвать, коров успокоить, зверей-соседей устрашить, чтобы место знали. Да как же он может от меня оторваться?! Хоть на минуту любимую оставить! Ладно, думаю, за все в жизни надо платить, и за любовь тоже. Собралась сама на охоту. Так он в крик, в истерику: куда?! Звери дикие страшные там! Что с тобой они сделают, подумать невозможно! Кое-как успокоила. И повелось с тех пор: соберем на несколько дней того, что не требует много времени и сил на поиски. И милуемся до умопомрачения. Кажется, у меня оно уже наступает, - уже мрачно завершила речь царица природы. - Еще пара дней, и меня не хватит. Или сама с голодухи сдохну, или его убью. С меня уже все шкуры сваливаются! - распахнула она одеяние, обнажая выпирающие ребрышки, костлявенькие ножки, тончайшие ручки.

Небо страдальчески вздохнуло.

- Не дыши сильно, - предупредила женщина, - упаду. Видишь, качает уже. Зато ему удобно меня на руках носить. Господи, вот уж сукин сын, прости меня! Одной любовью сыт не будешь. Я уж двадцать раз о быке пожалела. Хотя, кто его знает: из двух зол... Тут и выбрать сложно. Кстати, где он сейчас? Что поделывает?

- Интересуешься? - ехидно спросили сверху. - Обезьянник завел себе. Волков приручил, шакалов подчинил. В общем, живет - не тужит. Волки охраняют, шакалы еду добывают, обезьяны ублажают. У него уже пара продолжателей рода народились. Забавные такие! Здоровенькие такие, волосатенькие, но уже без хвостов. И задницы красноватые. Ну, это уже атавизм, мелочи...

- Так, значит, да? - протянула женщина. - Без меня обошелся. А ведь просил когда-то маленького завести. Да я все кочевряжилась. Да, может, оно и к лучшему. Но что же мне все-таки делать?

Женщина задумчиво взглянула на небо.

- Нет!!! - истерически донеслось оттуда. - И не думай! Распутница!

- Не распутница, а несчастная женщина, - грустно и тихо сказала царица. - Ну ошиблась, не тот заказ сделала. Что же мне теперь? Сохнуть потихоньку под панегирики преданного пса? Эх ты, а еще всемогущая, справедливейшая...

- Ладно, ладно, - заворчало небо. - Я подумаю. А этого куда денешь? Он же добровольно от тебя не отлипнет? Верного обезьянами не соблазнишь.

- Да пусть рядом живет. Мешать не будет. Всем места хватит. Вон, на соседнем участке хорошая полянка. Будет оттуда обожать, на расстоянии.

- А если новому не понравится?

- Так, а ты сотвори такого, которому бы дела до этого не было. Чтобы заботливый, но в меру, чтобы домом занимался, хозяйством. Пусть меня вообще редко замечает. Но и не обижает. Я сама по себе, он сам по себе. И чтобы не дурак уж совсем, как бык. Чтобы соображал хоть немного. Но добытое им - пополам. Честно.

- Хм, ты, наверное, уже и образец присмотрела?

- Да так, есть кое-какие соображения.

- Ну и?

Женщина мотнула головой в сторону огорода.

- Все равно он там целыми сутками ковыряется. Так пусть хоть с пользой.

Небо разразилось смехом.

- Ну, ты даешь! Свинью?! Ну, ты сама захотела!

4.

Земля заколотилась в судорогах, сотряслась безжалостными толчками. Неужели я переборщила?

- Женщина же! - трясли меня за плечо. - Конечная! Вы что, обратно поедете? Пьяная, что ли?

Измятое лицо кондукторши вернуло меня на землю. В начало 21 века.

- Да какая вы женщина! - невольно вырвалось у меня. - Тоже мне, подобие!

Господи! И на хрена ты, прародительница, спутника выпросила?! Чтобы всю жизнь тащить его на себе, лишая самое себя самых простых радостей? Еще и выбирала так долго. Как говаривала одна моя подруга, хрен на хрен менять, только время терять. Чертовщина... Привидится же такое!

Причудливые формы народного фольклора проводили меня до выхода. Уже в дверях я обернулась: кондукторша бросала забористые фразы безо всякого выражения на лице. Как автомат, выплевывала штамповку, без злости, без обиды...

Дождавшись, пока я спрыгну на асфальт, трамвай покатил по кольцу. Я зачем-то долго смотрела вслед, словно провожая свой странный сон, и медленно отступала шаг за шагом. Пока каблук туфли не погрузился во что-то податливое, зыбкое... Только тогда оглянулась.

Очередные фантазии новых русских. Пришло же кому-то в голову из замызганного района новостроек соорудить пляж. И когда успели? Сколько хватало глаз, грелся на солнце песок, девственно чистый, подставляя миллионы золотых пылинок восхитительному солнцу. Но вода!.. Боже, какое море! Настоящее! Господи! Хорошо-то как!

- Ты что, с пальмы упала? - послышался голос.

Мышцы сократились в непроизвольном прыжке на месте.

- Кто тут? - завертела головой я, но никого не заметила. Пустынный берег водоема, дальше - дивный лес (или джунгли?) невиданных деревьев. Очевидно, частная собственность, а я залезла со своим рылом...

- На солнце перегрелась, - констатировал голос невидимого собеседника. - Тебя обыскались, собакевич твой с ума сходит... Да и новый чуть не с ножом к горлу пристает: кто его кормить будет...

Со стороны самой чащи раздался визг - словно щенок, безумно соскучившийся, наконец-то нашел своих хозяев. И тут же на меня обрушилось что-то теплое, мягкое. Оно бешено лизало мне руки, лицо, целясь непременно в губы. С трудом я отлепила от себя ладного мужичка с собачьей мордочкой.

- Что такое? - я поискала взглядом остановку или на худой конец хоть какие-то признаки присутствия человечества. Ничего. Лишь множество бескрайнего: море, солнце, небо...

- Тебя не было так долго, - заглядывал в глаза мужичок, - я чуть с ума не сошел. Ты, наверное, устала, проголодалась... Пойдем, я о тебе позабочусь.

- Да в чем дело!!! - завопила я, но буква "о" резко оборвалась на высокой ноте: ко мне ковылял еще один мужик свинообразной наружности.

Высокие заостренные кверху уши качались на ветру, розовое брюхо колыхалось им в такт.

В двух шагах от меня он остановился и почесал диваноподобный зад и, хрюкнув, изрек:

- Где тебя носит? Ни поесть, ни спинку почесать? Что за безответственное отношение к долгу?

Удивительно, но на меня быстро снизошло озарение. Я задрала голову вверх и проорала:

- Это что? Оно и есть? Вот это - свинокопытное?!

Небо просветлело:

- Ну наконец-то! Приветствую возращение рассудка. А то и моему тоже захотелось в отпуск. Просила - получи.

- Спасибо, - невежливо буркнула я, - где расписаться?

Небо булькнуло.

- Прогресс - у тебя зарождается чувство юмора. Можно в мой актив занести очередной плюс.

- Ага, а этого, - ткнула я пальцем в свинообразного, - в минус.

Небо потемнело в секунду.

- Да... Да ты что?! - грозные лохмотья скучились над моей головой. - Сколько же можно издеваться? Нахалка! С тобой и материться научишься! Ты... Ты... Ты...

Небо так и не смогло подобрать подходящего эпитета и разродилось снегом. На теплолюбивую природу посыпались мохнатые снежинки.

- Э! Поосторожнее! Все же померзнет!

Но ответа не последовало. Небо занавесилось непроглядными тучами и, похоже, наотрез отказалось иметь со мной дело.

5.

Я позволила собакевичу сопроводить меня до хижины. Там уже покрывался пупырышками свинообразный. Синий уже, а не розовый. Собакин прикрыл меня своим телом, отдавая собственное тепло. Глядя на нашу идиллию, свинообразный, перекатился к нам и приклеился непрошено сбоку к нашей композиции намертво.

К ночи ближе приперся овцебык со своими обезьянками. Стало еще теплее. Свинообразный все еще ворчал, чтобы я обратилась к Небу и выпросила прощения. Но остальные блаженно разомлели от тепла привалившихся тел и дыхания. Благодать! Какая разница кто ты - бык, собака, свинья или человек, если от твоего тепла может согреться еще кто-то? И чего мне еще надо было?!

Ночь-день, ночь-день... Может, когда-нибудь мой пра-пра-правнук напишет об этом песню? Если б могла, я и сама сложила бы сагу о...

Мои благие мысли прервало замысловатое ругательство и последовательно: отчаянное повизгивание, смачный шлеп, короткий всхрюк...

- Вот так, - удовлетворенно нежно проревел овцебык. - Будешь ныть, хрюндель, хвост в крендель закручу...

- Нет-нет, уже достаточно! - прогнусил в ужасе свинообразный. - Я больше не буду. Хотя это и явное членовредительство с вашей стороны. Но я не в претензии...

- Что ты сделал!? - ахнула я, вглядевшись в расплывшуюся морду свинообразного. - Где его нос? Он же таким навсегда останется - пятачок две дырки!!

- Вот и хорошо, - откликнулся овцебык. - Зато сразу видно, что свинья!

- Не трогай его больше! Кто ты такой, чтобы вносить изменения в конституцию создания небес? Тем более, сейчас всем несладко... Терпимей надо быть.

В хижине воцарился мир. Нам надо было выжить.

Небо не выдержало первое. Втянув обратно снежный покров и нагрев землю, оно вызвало меня на разговор.

- Вот что, упрямица, говори уже последнее желание и все. На этот раз действительно все. Надоело твои капризы исполнять.

Я пожала плечами.

- Да не надо больше ничего. Мы и так проживем. У меня, понимаешь, ли, теория появилась, и я собираюсь ей следовать.

- Опять издевательства! - истерически заверещали Небеса. - Над своими мужественными экспериментируй, а надо мной не надо! Еще и ломаться теперь будешь?! Мое слово - твердыня! Сказала - говори, значит, говори! Не испытывай мое терпение!

Где-то фоном снова верещал свинообразный, видимо, овцебык исполнял свое обещание и в данный момент накручивал поросячий хвостик, крохотный, едва наметившийся, практически незаметный у очеловеченной особи. Однако у меня сейчас заботы были поважнее, чем разнимать дурную драку (или воспитательный процесс?). Напросилась, ну, что я за идиотка? И почему я раньше не додумалась до такой простой истины? Теперь придется снова ломать природу живого существа. Для кого это будет менее безболезненно? Я беспомощно огляделась. На меня, застыв в ожидании, смотрели глаза. Десятки, сотни... Они все сливались в один большой глаз, наполненный укором. Господи, опять мне решать чью-то судьбу! Зажмурившись, я ткнула наобум пальцем.

- Оно?

- Оно!

- Точно?

- Отныне и навсегда!

- Да будет так!

Когда я приоткрыла глаз, поляна была пуста. Исчезли красавец овцебык, преданный собакевич, розовый свинообразный... Лишь большая обезьяна сидела под пальмой. Впрочем, и обезьяной существо теперь назвать было сложно. Волосяной покров заметно поредел, спина распрямилась, руки подобрались...

- Он! И только он! Навсегда! - в последний раз крикнули Небеса, поставили громовую печать и красиво завизировали молнией.

Я молча разглядывала бывшую обезьяну. Ну, что ж. Отныне и навсегда мы с тобой вместе. Когда-нибудь мы с тобой дойдем и до первого колеса, и до первой кирпичной постройки, а там и до трамвайной остановки недалеко. Побольше тепла и участия, доброты и терпения. И что-нибудь приемлемое получится...


Оценка: 3.42*4  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"