Аннотация: Ей было 16 лет и она тоже любила писать стихи...Но произошла первая встреча с жестокой "Школой поэзии"...
ШКОЛА ПОЭЗИИ
Ей было всего шестнадцать.
Удивительно, с какой страстью она тогда писала стихи. Садилась на свой диванчик, и вся была полна вдохновения. Жаль, что ни слов, ни тем ей еще не хватало! Неплохо было бы поучиться поэтическому ремеслу:
"Ищи себе доверчивых подруг,
Не вычисливших чудо на число:
Я знаю, что Венера - дело рук,
Ремесленник, я знаю ремесло". - Писала Цветаева, обожаемая ею в ту пору. Но где оно, ремесло, прячется?- никак не понимала. Ходила на поэтические кружки, даже выступала со своими стихами, но когда ей говорили, что надо над ними "работать" не могла понять: о чём это они?
."Я Вас люблю. Но Вы - далёко
И нетревожима Любовь -
В миражной чаще, одиноко
Спит, как царевна... Звон оков хрустальных
Сопровождает легкий сон,
Пока письмо - "царевич дальний" -
Не растревожит мирный сон.
Ворвутся горести и беды,
Взмахнут вороньи рукава,
Предстанут драмами победы,
Затянет в тину трын-трава...
Но тише-тише. Отложите
конверт, включите свет
и телевизор,
и свяжите
Из слов печальных -
Жизни след...
Опять Царевна засыпает,
Хоть скачет всадник молодой,
Но так хрустально гроб качает
Веселый ветер в чаще той,
И так красиво напевает,
Что беды - бред, игра мужей,
Что их Царевна забывает
Под звон хрустальных вензелей".
Я люблю Вас! - Звенело пространство.
А пространство - колокол прозрачный,
Возвращающий слова из странствий,
А пространство вечно, безответно,
А пространство глухо, безъязычно...
И слова, что эхо не встречали,
Соскользнули обратно по спирали.
Буквы слов скрепками стали
И сомкнулись со ждущими губами.
Ура!
Я еду, еду, еду...
Не в такие уж "далекие края", но в такие "Неведомые Страны"!
А может, это и не Страна? - Поэзия...
Очень уж банально: "Страна Пионерия, Литературия, а теперь - Поэзия?
Тише, тише... шепотом! Как ты посмела? Поставить рядом и вообще... произнести?
Поэзия!
В ней живут только Боги! Это - Олимп!
И я смогу на них взглянуть? Они будут при мне разговаривать?
Даже хочется поскорее сесть на пол.
Правда, я не семинаристкой буду, а, всего лишь, "приглашенной послушать", но, что значит: "всего лишь"? Нет. Не "всего лишь", а - Ого!
...Зачем я писала стихи? - Не знаю. Вот, говорят, "как все". НО, как все, можно ходить на параде, танцевать, работать, словом, делать что-то на виду. А стихи? Нет. Это - от невозможности смолчать.
Прощай! Не могу, уеду!
Не знаю, зачем и куда?
Пойду, поскитаюсь по свету,
Заброшу дела и тогда
Увижу, что делают люди,
Что мучает их и зачем
Яблочко катится в блюде,
Сказкой мерцая всем?
Уеду! Тебя позабуду.
Найду я подобных себе.
И всех-то я спрашивать буду:
Где счастие? - В буре? В судьбе?
Чего мне всегда не хватает?
Откуда та жадность во мне,
Что мало того мне бывает,
Что с лишком хватает тебе?
И еще: я писала стихи совсем не за тем, чтобы "обсуждать их литературные, словесные достоинства" и недостатки, а чтобы доказать, точнее, объяснить то, что чувствовала. Я очень хорошо запомнила слова Драверта Кольриджа: "Поэзия - это лучшие слова в лучшем порядке". Вот и пользовалась.
Старалась пользоваться этими двумя ее свойствами для дела, для жизни.
Но "обсуждать"? Чудно. Зачем?- "Чтобы получить разрешение напечатать? А зачем их печатать? - "Чтобы приобрести Славу"? - Но они не за тем написаны.
Врывается в окна ветер и снег,
Стекла дрожат, звеня,
А где-то вдали живет человек,
Который любит меня.
Я мучаюсь, трудно по жизни иду,
Падаю, бури кляня,
А он бы помог победить пургу,
Человек, что любит меня.
И если приходит опять весна,
По рекам зиму гоня,
Я вдруг загрущу, что обидела я,
Человека, что любит меня.
* * *
Влюбленность подобна звоночку -
И нотка, и тема - одна.
И каждый свой миг, и каждую строчку
Исчерпывает до дна.
Спасибо, мой принц,
за капельку солнышка,
Спасибо за туфельку маленькой золушки,
Что мне так мала.
О которой мечтала,
Когда еще ножкой под партой качала...
Теперь я из туфельки выросла - жалость!
И сказка лишь в старом чулане осталась,
Да в капельке солнышка, смытой дождем...
Мой принц-одуванчик грустит... ни о чем.
Их не надо печатать. А "если и надо", то - не для Славы - раз, и не во всесоюзной печати - два.
Я ничего не хочу крикнуть на весь Союз".
Эти мои дела, обиды и радости касаются, ну... тридцати человек, ну, в крайнем случае - института, в котором я начинаю учиться (семь тысяч)... И вполне хватит, что их напечатали в институтской газете.
-А что же это могло бы случиться со мной такое, что я бы хотела прокричать 25О-ти миллионам? Нет такого. Ходить со своими мыслями и бедами, и дергать за руку каждого встречного: Посочувствуй!
А в чем?
А если у него куда хуже? Или: "Куда интереснее"?
-Зачем обсуждать мои стихи? Это как-то несерьезно. То есть, я не подходила к ним так серьезно, чтобы Поэты их обсуждали, чтобы это было "кровью и телом моим". Да, даже если и "кровью и телом", все равно: Чтобы я могла захотеть сказать Это всем?
Но послушать других - это счастье! У людей есть, Что сказать людям. Они знают Главное и Скрытое.
Сборы, сборы... Так, надо взять эту кофточку - она такая аккуратненькая и радует всех. А юбочки хорошей у меня нет. Новую сшить - не успеть. А эта - мое первое произведение - Хм! Если бы стихи имели зримое воплощение, то она - напоминала бы их. Вытачки сзади топорщатся, застежка - в гармошку. Ох, хо-хо... И как ее переделать, чтобы гладенько?
Ну, поехала? Все собрано. Записную книжку я купила в синем синтетическом переплете. Буду все-все записывать. Вот.
Поселили нас в да-альней гостинице. Мы - не участники, мы - гости. Мы - это Ян, Жанна и Я.
Гости. Видимо, "незваные", потому, что плохо к нам относятся. Обижают невниманием. Заставляют быть настырными и даже назойливыми, чтобы получить разрешение хотя бы присутствовать на семинаре.
Нет, не Поэты нас обижают. Не те боги, которые приедут только завтра. А эти - организаторы.
А почему? Видимо, мы их чем-то обидели, и они хотят нас ущемить. Хм! Чем?
И когда успели, если еще и не общались?
Все надо выспрашивать, выпрашивать, везде прорываться... А зачем мне? Может уехать? А Ян говорит: "Подожди, это - ложка дегтя"... Если б я могла предположить: какая "бочка дегтя" выльется на меня!
Хоть взгляну на Поэтов.
Приехали! Ой, имена!
...А этих я не знаю совсем. Стыдно. Прозаик. Драматург. Он потом будет ходить и жаловаться, что никого нет в семинаре, а так нужны пьесы! И почему-то часто будет обращаться ко мне.
Я познакомилась не с Поэтами, а - с "шишками": представитель ЦК ВЛКСМ, редактор "Молодой гвардии", редактор журнала "Сельская молодежь"...
Они, возможно, хорошие парни. Столичные. Только почему-то грустно и разочарованно я себя чувствую.
Все трое наперебой ухаживают за мной в полушутку, в полу соперничество...
А я - не понимаю... и вся из себя - горда! (А чем гордиться?)
Рассердилась и решила поиздеваться. Ах, вы лениво захотели "ухажнуть" за провинциальной дурочкой? Ладно. Пройдемся по провинциальному стишку-программе развлечений:
"Не хотится ли пройтиться
Там, где мельница вертится,
Элестричество светится -
лимонадику напиться,
на качелях прокатиться?"...
- Не хотится? - Как хотится."
- Ну, куда пойдем? - Я хочу лимонадику!
- Значит, в ресторан? - Нет! Лимонадику. (Пьем. Скучновато им, но пока терпят).
-А теперь? - Пройдемся по парку. Фонари светятся... (Хм! Идут. Умные разговоры Чужие стихи? Даже Гумилев?).
-Нет, погодите, я хочу на качели! - Только этого нахватало?
-Да! Не хватало! Пошли со мной, так меня и развлекайте! - Ого! (Покатались. Не люблю я качелей).
-А теперь на танцы! (Ну, танцевать-то я люблю. Правда, я никогда не ходила на танцплощадку - мне вполне хватало нашей балетной студии. Я танцую со всеми по очереди. И видимо, это им - удовольствие. Особенно хорошо с Виктором - медленный вальс).
Однако к одному из них я не могу скрыть почти брезгливости. Какой-то он сальный, толстенький... Он явно огорчен. И начинает грубить:
- У тебя, почему-то все время расстегивается верхняя пуговичка на кофточке... Это что, специально?
Я чуть не удрала и чуть не разревелась. И что я никогда не могу придумать сразу, что ответить? Но, раз уж не придумалось ничего "остроумного", ответила просто:
- Вы хотели бы, чтобы я - провинциальная девочка - была не только симпатична Вам, но еще и умнее Вас? Я постараюсь, а пока почитайте лучше еще стихи, чтобы не заглядывать за мою пуговичку. Мне это не нравится.
- А я думал, что "очаровательная поэтесса Олечка" приехала сюда специально, чтобы продемонстрировать свои ножки...
Я: Ножки - это только для ваших стихов. А я привезла еще и СВОИ стихи.
- Так, прочтите! Может, я тогда перестану замечать все остальное?
Я, дрожа, читаю:
- Я молчу.
Я молчу, руки стиснув до боли, упрямо.
Я молчу сердце, сжав, скул стянув желваки.
Не кричу, а - пою, хохочу, всем в глаза глядя прямо:
- Нет, не надо мне грязной и скользкой руки.
Не хочу, не хочу я бесчувствия липкого слякоть,
И притворства в глазах - не хочу, не хочу!
Не хочу лживых глаз торопливую, жгучую жадность...
Потому на расспросы твержу:
"Не хочу, не хочу".
Как вас много?! -
Чужих, посторонних, не нужных.
-Как вас много! -
Мешающих, жалких, пустых!
-Что - внимание ваше? -
Осенние мутные лужи...
А от помощи вы все равно уберетесь в кусты.
-Ого! (Сказал он) Остается предположить, что я просто попал под горячую руку? Иначе, иначе, ...за такие слова я, вообще-то, могу и по морде дать ...
Виктор: (смеясь) Однако, ты получил по заслугам. Остынь, остынь... А насчет "внимания" - я Вам обещаю помощь. Приезжайте после семинара к нам в редакцию. Напечатаем Ваши стихи, если, конечно, их главный редактор не "забодает".
...
Но где же поэты?
Вот. Я попала в "соболиный семинар". К ведущему - поэту Марку Соболю. Вадим посоветовал. Послушаем.
...Обсуждаются стихи уральца - конструктора по штампам. Совпадение?
Запишем: "Бойся эпитетов. Модные мысли. Необходимость высказывания. Вторичная литература. Своя собственная боль и радость. (Моя? Нужна?) Недоверие к строке (не поняла?), к читателю, к самому себе (Ага! А зачем?) Изюминка, нерв, стержень... Стихотворение - сродни остроумию.
Как удивительно:
"Придете кудри наклонять и плакать..." (Ничего-то я не понимаю еще! ...Читала и не замечала!).
А это - Зощенко: "Докторша, утомленная высшим образованием..."???
...Винокуров родился сорокалетним, Пастернак - пятилетним, А Светлов сказал: "Но больше всего я боюсь восемнадцатилетних!"
- Ох, сколько всего! Каша! Но что-то во всем этом не то? Что же?
Как тянет меня к этим богам! Просто постоять рядом. Послушать. И наплевать на свою телескопическую гордость.
Меня приглашают (Ого!) в ресторан! Как будет интересно их послушать! Побыть в их обществе целых два часа!
Диалог в ресторане:
- Марк Андреевич, а "окололитературные дамы" - это... Кто? Это - вон так древняя старушка, что еле ковыляет мимо?
(Смешок, слегка скрытый рукой).
- Нет, деточка. Это, скорее ты...
(Совершенное смущение с моей стороны).
(Ах, я, недотепа! Ведь столько читала! А к себе применить - никак?)
Но, что это? Фоняков (от слова "фон"?) рассказывал о Вьетнаме, а этот, как его? белобрысый семинарист сидел и при всех обнимал чужую жену, с которой он вряд ли давно знаком... А она так четко и не смутясь - отвела его руки. А мне было бы очень неловко на ее месте. Неловко все это так продемонстрировать.
Пришел ко мне в номер "бог" и сказал, что "шишки - плохие парни",
...А дальше: "не люби их, люби меня"???
Остановить мгновение? Прокрутить назад, чтобы его никогда не было?
Бог может просить моего поцелуя? И я должна быть к нему снисходительна?
Невозможно!
А вслух:
"Ну что Вы? Вам надо отдохнуть".
...
Так было славно! Все стояли в кругу, взявшись за руки, и пели. В парке, на какой-то площадке для игр. А огромные глаза Виля Озолина отражали всех - по кругу. Он ходил внутри круга, против движения и пел.
А потом Леонид С...... пошел также по кругу и говорил: - "Этот поцелуй означает введение в мир поэзии... Это прекрасно - передать часть своего таланта, своего умения, своей звезды! Не потому ли так много звезд на небе?"
Ему - ехидно - Марк С.....: "Если этот поцелуй означает введение в мир поэзии, то почему он - в губы, а не в лоб? Более сложным путем?"
Тот: (невозмутимо продолжая, но, уже целуя и в лоб) -" Этот призрачный свет ото лба... -Да святятся губы твои..." (Именно святятся).
А при всем при том назавтра на занятиях:
"Многообразие вкусов. Ни к чему собирать уродства вкупе. Никогда не надо собирать кусочки, а - видеть целое. Правда движения... Противоречия движения... Опоздал с темой - оставляй в ящике? Не хватает идиотства?" И совсем уже невозможное для понимания: "Алгоритм мышления совпадает с магнитным полем Земли" (Это Роман С......).
А вечером: Бог рассказывал о стриптизе, а потом попытался взять меня под руку.
- Нет уж - (ему) - извините - (другой бог, уже вцепившийся в меня с другой стороны).
. . Мне это - удивительно, им это должно быть и обидно и унизительно? Они, написавшие такие стихи! Будут меня уговаривать "пожалеть"?
Не пошла сегодня на семинар. Все противно! Все противны! Господи, как я стала завидовать Нине - она горбата и никто к ней не пристает. Читают ее стихи с уважением. Разбирают подробно. А мои? А мои, оказывается, и Жанкины - для вида! Для сути - желания попасть к мужикам, пишущим стихи, имеющим славу и деньги!
...
Об этом вечере мне вспомнить почти нечего. Не потому, что мне все это безразлично и легко, а потому, что - вспоминать некому. Меня, как сущности там не было. Была только не владеющая памятью оболочка. Если же восстанавливать в общечеловеческих восприятиях, предполагая, что бы могло быть, то не хочется до отвращения оказываться в той избитой и литературно-банальной ситуации, в которую попадать непростительно-стыдно и не попасть все так же трудно, как и века назад.
Лишь через много лет, научившись какой-то особенной психотренировке, я вспомнила обо всем этом. А тогда - ни оттолкнуть, ни возражать - было нечем.
Вечерний тусклый ресторан. Очень длинный узкий зал. И я иду по проходу от дальнего столика к стеклянной двери - выходу. Я очень тороплюсь, потому что это - предел. Через несколько минут моя голова перестанет меня контролировать. И она посылает меня вон - в безопасное и безлюдное место.
Молодец - моя голова!
Но меня подхватывает под ручку один из "шишек" - Вадим Ку - цов - представитель ЦК комсомола. Я слышу его громкие слова: "Я ей помогу" и понимаю всю проигрышность моего положения и выигрышность его. Не спасла меня моя голова. Не успела.
Дальше я помню спиной кровать Его слова: "Зря я тебя так напоил". И очень твердую боль, сквозь грозный шум и качели страха в голове. Я пыталась удержать, связать в клубок несколько ускользающих светящихся нитей...
И вдруг увидела все, не открывая глаз. Я как будто находилась сверху, под потолком: в каком-то розовом пушистом облачке, из которого шла беленькая трубочка прямо в левое ухо.
Кровавые ленты веером на розовом атласном покрывале. Бледное, стеариновое тело девочки-девушки... За дверью - дежурную, стучавшую кулаком, ее крик: " Откройте, у Вас в номере дама!
Иначе я сейчас открою своим ключом...- Что это? Кровь? Вы ее убили? Милиция! Где эта милиция? А еще "писатели"! Интеллигенция вонючая! Такую молоденькую..."
Потом приехала "скорая помощь" и врач почему-то шипел: что все эти писатели - козлы... А писатель шипел, "чтобы он заткнулся, иначе... он не знает, с кем говорит... и что он его сошлет". А врач отвечал, что" он и так уже сослан и дальше некуда".
Было приятное слабое ощущение, что девочку поддерживают хотя бы врач и дежурная...
Под потолком мне нравилось, а ехать в больницу не хотелось. И особенно не хотелось возвращаться в реальность... И я не стала возвращаться.
"Поняла разницу между поэтами и поэзией?" - сказало огромное лицо, наклонившись ко мне, и гнусно усмехнулось.
- Откуда оно обо всем узнало? Кто это? Как оно сюда попало? - Я так его испугалась! Испугалась, что останусь с ним в одном месте, и - с размаху рванулась куда-то вниз
...И все это забыла.
УДИВЛЕННОЕ ОТВРАЩЕНИЕ - вот что вызвали во мне эти мелкие пресмыкающиеся.
Я прочитала их стихи. Их книги. Я их перечитала. Я нашла ту долю фальши, что есть в них. Она велика. Она исключает их произведения из области изящной словесности. Все это - далеко не изящно. Они, пожалуй, мемуаристы. Или, если уж говорить красиво, летописцы.
И "инженерная" технология их работы очень проста: Они берут какую-нибудь жизненную историю и получают на нее социальный заказ (почему-то выражающийся в деньгах и славе). Их поэзия совершенно та же, что и у меня. Ничуть не лучше. Поэтому-то мне и было все так непонятно. Непонятно, почему их печатают? Непонятно, почему они этого так добиваются? Непонятно, почему они соревнуются между собой в количестве напечатанных книг?
И я бы сюда отнесла не только присутствовавших, но и почти всю АРМИЮ "Советских"...
И тот, вопрошающий, тоже нашелся в реальной жизни. - Ему было еще больней, чем мне, оттого, что я - не ставши Поэтом, могу пользоваться вниманием и даже "любовью"... его прославленных коллег.
А то, что мне это противно - он не знал. Не мог понять моей мучительной вежливости. Где ему? - Гаррик Н....
![[]](/img/m/morokowa_o_w/etemptemprajiad002_shkolapoeziidoc/izo_01_zhertwa_bogam.jpg)