Воспоминания Гарри. Год второй
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
Аннотация: Сначала пропадают письма. потом цепенеют ученики. Что дальше, кто-то умрет по-настощему? Второй год Гарри в волшебной школе.
|
Джоанн Кэтлин Роулинг
Гарри Поттер и Тайная комната
Гарри Поттер - 2
"Дж. К. Ролинг Гарри Поттер и Тайная комната": РОСМЭН-Издат; 2001
Аннотация
Это вторая книга о приключениях Гарри Поттера. Он снова вступает в отчаянную схватку со злом. На этот раз враг его так силен, что надежды на победу почти нет.
В Школе чародейства и волшебства "Хогвартс" происходят тревожные события. Кто-то нападает на учеников школы, и преподаватели подозревают, что это таинственное чудовище, которое скрывается в легендарной Тайной комнате. Гарри Поттер и его друзья разгадывают загадку Тайной комнаты, и теперь Гарри снова предстоит сразиться с лордом Вол-де-Мортом. Сумеет ли он победить на этот раз?
Глава 1 ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ -- ХУЖЕ НЕКУДА
В доме N 4 по Тисовой улице во время завтрака разразился очередной скандал. Ранним утром мистер Вернон Дурсль проснулся от громкого уханья совы, долетевшего из комнаты племянника.
-- Третий раз за неделю! -- проревел он, садясь во главе стола. -- Вышвырни ее немедленно, коль не умеешь с ней управляться.
-- Сове в клетке скучно, -- в который раз принялся объяснять я. -- Она вольная птица. Хорошо бы выпускать ее хоть на ночь.
-- Я что, по-твоему, идиот? Не знаю, что от сов именно ночью жди неприятностей?
Дядя Вернон переглянулся с женой и вытер усы, в которых запутались кусочки яичницы.
Я хотел возразить, открыл было рот, но кузен Дадли, смачно рыгнув, заявил:
-- Хочу еще бекона!
-- Возьми, деточка, со сковородки. Там еще много, -- сказала тетя Петунья, и глаза ее от умиления увлажнились. -- Кушай на здоровье, пока есть возможность. Школьная еда просто отвратительна!
-- Глупости, Петунья, -- отрезал дядя Вернон. -- Я в этой превосходной школе никогда не голодал. Думаю, и нашему сыну еды там хватает.
Дадли, очевидно, еды хватало: он был такой толстый, что бока у него свисали с краев табуретки.
-- Дай мне сковородку, -- приказал он мне.
-- Ты забыл волшебное слово, -- напомнил ему я.
Эта простая фраза подействовала на семейство, как красная тряпка на быка. Дадли ойкнул и с грохотом свалился с табуретки. Миссис Дурсль, вскрикнув, прижала ко рту ладони. А мистер Дурсль вскочил со стула, и на висках у него вздулись синие жилки.
-- Я только хотел сказать: он забыл слово "пожалуйста", -- стал торопливо оправдываться я.
-- Сколько раз нужно тебе говорить, -- брызгая слюной и стуча кулаком по столу, прошипел дядя Вернон, -- в моем доме никаких слов на букву "в". Да и как ты посмел учить моего сына!
-- Но ведь...
-- Я предупреждал тебя, что не потерплю под этой крышей упоминания о твоем уродстве!
Я взглянул на багровую физиономию дядюшки, побледневшее лицо тети Петуньи, которая силилась поднять с пола пыхтевшего сыночка, и тяжело вздохнул.
-- Хорошо... хорошо, -- кивнул я.
Дядя Вернон опустился на стул, дыша словно рассвирепевший носорог, его крохотные глазки, казалось, хотели пробуравить меня насквозь.
С самого начала летних каникул дядя Вернон обращался со мной, как с бомбой замедленного действия.
Я очень скучал по школе, скучал по замку, его таинственным переходам, привидениям, по урокам и учителям, по общим трапезам в Большом зале. А какая у меня замечательная кровать под пологом на четырех столбиках в круглой спальне на самом верху башни! Почту приносят совы, а в хижине на опушке Запретного леса живет добрый лесничий Хагрид. Но особенно я скучал по квиддичу, любимой игре волшебников: шесть колец на высоких шестах, четыре парящих мяча и четырнадцать игроков верхом на метлах.
Привезя меня домой, дядя Вернон первым делом отобрал весь волшебный скарб -- учебники, палочку, мантию и метлу новейшей модели "Нимбус-2000". Все это отправилось в чулан под лестницей и было заперто на замок. Дурслям наплевать, что я не выполню летнего домашнего задания, а без тренировок меня исключат из команды факультета. И чтобы пресечь всякую связь с миром чародейства и колдовства, дядя Вернон даже сову Хедвиг посадил под замок.
Я в семье Дурслей был во всем белой вороной. Дядя Вернон -- представительный мужчина с пышными, черными усами и без намека на шею. Тетя Петунья -- тощая блондинка с лошадиным лицом, а розовощекий, белобрысый Дадли весьма смахивал на поросенка.
Сейчас лето, время каникул, и я опять дома, где со мной обращаются как с паршивой собакой, вывалявшейся в зловонной грязи.
Сегодня у меня день рождения, но никто из семейства даже не вспомнил об этом. Я и не ожидал подарка, от них и пирожка не дождешься. Но чтобы уж совсем забыть...
Мои грустные мысли прервало многозначительное покашливание дяди Вернона.
-- Сегодня, как вы помните, у нас важный день... -- начал он.
Я от неожиданности поперхнулся.
-- ...возможно, именно сегодня, -- продолжал мистер Дурсль, -- я заключу самую крупную в жизни сделку.
Я опять принялся жевать свою гренку. Как дядюшка надоел со своей дурацкой сделкой! Последние две недели только о ней и разговор. Сегодня вечером в честь хозяина богатой строительной фирмы будет дан званый обед. Дядя Вернон, чья собственная фирма делает дрели, мечтает получить от него выгодный заказ. Гость обещал быть с женой.
-- Не мешало бы еще раз отрепетировать сегодняшний вечер, -- предложил дядя Вернон. -- Итак, к восьми ноль-ноль каждый должен быть на своем месте. Петунья, ты будешь...
-- В гостиной, -- подхватила тетя Петунья. -- Моя обязанность -- со всей учтивостью приветствовать дорогих гостей.
-- Прекрасно. А ты, Дадлик?
-- Я открою гостям дверь, -- ответил толстяк и, приторно улыбнувшись, прибавил: -- Мистер и миссис Мейсон, позвольте взять ваши пальто!
-- Ах! Они сразу его полюбят! -- воскликнула тетя Петунья.
-- Молодец, Дадлик! -- похвалил сына мистер Дурсль и повернулся ко мне. -- А ты что будешь делать?
-- Буду тихо сидеть у себя в комнате, как будто меня вообще нет, -- пробубнил на одной ноте я.
-- И чтоб ни единого звука! -- напомнил дядя. -- Затем я веду их в гостиную, представляю Петунье и предлагаю что-нибудь выпить. В восемь пятнадцать...
-- Я приглашаю гостей к обеду, -- важно произнесла тетя.
-- А ты, Дадлик, скажешь...
-- Мистер и миссис Мейсон, позвольте проводить вас в столовую. -- Дадли протянул пухлую руку невидимой даме и прибавил, гордо взглянув на родителей: -- Ну как?
-- Маленький мой, ты истинный джентльмен! -- Тетушка чуть не прослезилась.
-- А ты? -- Дядя Вернон зыркнул злобным взглядом на меня.
-- Тихо сижу у себя в комнате, как будто меня вообще нет, -- тупо повторил я.
-- Правильно, -- кивнул дядюшка. -- За обедом каждый скажет гостям что-то приятное. Петунья, ты что придумала?
-- Вернон рассказывал, как вы прекрасно играете в гольф, мистер Мейсон! Миссис Мейсон, позвольте вас спросить, где вы купили это очаровательное платье?
-- Очень хорошо! А ты, Дадлик?
-- На прошлой неделе мы в школе писали сочинение на тему "Мой кумир". И я написал про вас, мистер Мейсон.
Это уж было явно чересчур.
Тетя Петунья от избытка чувств разрыдалась и прижала сына к груди, а я нырнул под стол -- еще увидят, как я трясусь от беззвучного смеха.
-- Ну, а ты?
Я вылез из-под стола, изо всех сил стараясь не фыркнуть.
-- Тихо сижу в комнате, как будто меня вообще нет, -- отчеканил я.
-- Вот именно. Я ничего не говорил Мейсонам о тебе. Незачем им это знать... После обеда Петунья пригласит их в гостиную пить кофе, а я как бы невзначай заведу разговор о дрелях. Глядишь, до начала вечерних новостей и подпишем контракт. И тогда завтра утром едем по магазинам. Надо столько всего купить для отдыха на Майорке!
Никакой радости мне это известие не доставило. Мне все равно -- что Тисовая, что Майорка, лучше к мне относиться не будут.
-- А сейчас мы с Дадли едем покупать смокинги. Ты, Петунья, приведи все в идеальный порядок. А ты, -- повернулся он ко мне, -- не мешай тетушке, не путайся под ногами.
Я вышел в сад. Был чудесный солнечный день. Я прогулялся по лужайке, сел на скамейку и грустно запел:
- "С днем рожденья тебя, с днем рожденья тебя..."
И ни открыток, ни подарков, а вечером просто хоть совсем умри.
Взгляд мой, бесцельно блуждая, остановился на зарослях живой изгороди. Никогда еще у меня на душе не было так тоскливо, так одиноко. Нет рядом ни Рона Уизли, ни Гермионы Грэйнджер -- моих лучших друзей. Совсем они про меня забыли. За все лето ни одного письма! А ведь Рон -- тогда в июне -- даже звал меня погостить.
Сколько раз мне хотелось заклинанием отпереть клетку и послать друзьям с Хедвиг письмо. Но это сулит большие неприятности. Несовершеннолетним волшебникам применять магию вне стен школы категорически запрещается. Дядя Вернон, правда, о запрете ничего не знает. Знал бы, давно бы запер меня в чулане вместе с метлой и волшебной палочкой. Все семейство ох как боится, что я возьму и превращу их в навозных жуков или в кого еще хуже. Первые две недели я придумал забаву: надоест мне Дадли, я и начну что-нибудь бормотать -- толстяка как ветром сдунет. Но писем от друзей все не было, волшебный мир превращался в мираж, и мне надоело потешаться над кузеном. А сегодня друзья не вспомнили и про день рождения. Получить бы из школы хоть какую весточку, от кого угодно, даже от злейшего врага Драко Малфоя (не зря его фамилия значит "злокозненный"), лишь бы увериться, что Хогвартс не сон.
Внезапно я весь напрягся: из середины кустарника за мной явно кто-то следил. Я вскочил со скамейки -- в густой листве мелькнули два огромных зеленых глаза.
-- А я знаю, какой сегодня день, -- донесся до меня насмешливый голос Дадли, приближавшегося вразвалочку.
Огромные глаза мигнули и исчезли.
-- Что, что? -- Я не отрывал взора от живой изгороди.
-- А я знаю, какой сегодня день, -- повторил Дадли, подходя ближе.
-- Великое достижение! Наконец-то ты выучил все дни недели.
-- У тебя сегодня день рождения. А где же поздравительные открытки? -- хихикнул Дадли. -- Выходит, у тебя даже в твоей уродской школе нет друзей.
-- Смотри, как бы твоя мама не услыхала, что ты упомянул мою школу, -- сухо проговорил я.
Дадли подтянул сползавшие с толстого пуза штаны.
-- А чего ты так уставился на кусты? -- подозрительно спросил он.
-- Да вот прикидываю, от какого заклятия они сильнее вспыхнут.
С поросячьих щек Дадли сполз румянец, он отбежал назад и, заикаясь, проговорил:
-- Ты... ты... не посмеешь. Папа сказал, будешь колдовать, он вы... выгонит тебя из дому. А... а куда ты пойдешь? У тебя и друзей-то нет!
-- Джокер-покер, фокус-покус, фигли-мигли, -- угрожающе затараторил я.
-- Мама! -- завопил Дадли и понесся в дом. -- Мама! Он занимается... сама знаешь чем!
Дорого заплатил я за доставленное себе удовольствие. Тетя Петунья сразу поняла, что слова эти ничего не значат, что с ее сыночком ничего не случится, как, впрочем, и с живой изгородью. Но для острастки замахнулась на меня сковородой, так что я едва от нее увернулся, да еще выше головы завалила работой.
-- Пока все не закончишь, об обеде и не мечтай, -- бросила она и вернулась к своим делам.
Дадли принялся за третий рожок мороженого, а я взял губку, вымыл окно, машину, потом постриг газон, унавозил клумбы, обрезал и полил розовые кусты. Солнце палило нещадно, я устал и хотел пить. Оставалось еще покрасить скамейку.
Конечно, на Дадли не стоит обращать внимание. Но как не расстроиться от его слов? Может, и впрямь нет у меня в школе друзей?
"Видели бы они сейчас, как знаменитый Гарри Поттер раскидывает по клумбам навоз", -- горестно размышлял я. Спина уже еле разгибалась, по лицу градом катил пот.
В половине восьмого тетушка наконец позвала меня.
-- Иди ешь! Да смотри, наступай на газеты! А то еще нанесешь грязи.
Я вошел в прохладную, сверкающую чистотой кухню. На холодильнике высился праздничный пудинг: гора взбитых сливок, украшенная засахаренными фиалками. А в духовке аппетитно шкварчал в ожидании гостей свиной окорок. Тетя Петунья кинула на стол тарелку с двумя ломтями хлеба и куском сыра. На ней уже было вечернее платье цвета лосося.
-- Давай быстрее, гости будут с минуты на минуту! -- приказала она.
Вымыв руки, я с жадностью набросился на скудный ужин. Не успел я проглотить последний кусок, как тетушка схватила со стола мою тарелку и махнула рукой.
-- Марш к себе! -- прошипела она.
Проходя мимо гостиной, я увидел дядю Вернона с сыном. Оба были в смокингах и галстуках-бабочках. Поднявшись наверх, я обернулся и в последний раз окинул взглядом прихожую и лестницу.
-- Запомни: один звук -- и тебе несдобровать, -- донеслось напутствие дяди, который вышел из гостиной, чтобы еще раз напомнить мне, как себя вести.
Я на цыпочках вошел к себе в комнату, осторожно прикрыл дверь и замер. На кровати у меня кто-то сидел.
Глава 2 ДОББИ ПРЕДУПРЕЖДАЕТ ОБ ОПАСНОСТИ
Я чуть не ахнул от удивления, но удержался. На кровати сидел маленький человечек, ушами напоминавший летучую мышь, и таращил на меня выпученные зеленые глаза величиной с теннисный мяч. Я сразу его узнал -- это он утром следил за мной из кустов живой изгороди.
Человечек не сводил с меня глаз, я отвечал тем же.
-- Позвольте взять ваши пальто, мистер и миссис Мейсон? -- донесся снизу почтительный голос Дадли.
Человечек соскользнул с кровати и низко поклонился, коснувшись ковра кончиком тонкого, длинного носа. Одет он был в старую наволочку с дырками для ручек и ножек.
-- П-привет, -- поперхнулся я.
-- Гарри Потгер! -- прюнзительным голосом воскликнул нежданный гость (дядя Вернон в гостиной наверняка услышал). -- Добби так давно мечтал с вами познакомиться, сэр... Это такая честь...
-- Б-благодарю вас, -- кивнул я.
Двигаясь вдоль стенки, я достиг письменного стола и опустился на стул рядом с просторной клеткой, где спала сейчас сова Букля. Я хотел было спросить незнакомца, кто он, но, подумав, что это неучтиво, спросил только его имя.
-- Добби, сэр, -- ответил человечек -- Просто Добби. Добби-домовик, если угодно, домовой эльф.
- эльф?! у вас водятся эти самовлюбленные уроды.
- джейн. не все эльфы поддерживают Талмор.
- не все, но большинство.
- талмор?
недоуменно спросил Гарри.
- государство эльфов, держащие за горло империю. считают нас всех животными. меня вообще прибить пытаются.
пояснила нахмуренная Джейн.
- это скорее не эльфы, а духи места. просто зовутся так странно. про гномомв я вообще молчу.
- а что с ними.
- маленькие садовые вредители.
-- В самом деле? -- В другой раз это известие немало удивило бы меня, но сейчас было не до того. -- Видите ли, сегодня... э-э... не лучший день для Знакомства с домовиком. Только, пожалуйста, не обижайтесь.
Снизу доносился фальшивый, на высоких нотах смех тетушки Петуньи. Добби-домовик понурил голову.
-- Не подумайте, что знакомство с вами мне неприятно, -- поспешил я утешить эльфа. -- Но не могли бы вы... объяснить мне... э-э... цель вашего посещения.
-- Да, сэр. Конечно, сэр. Добби пришел... это трудно выразить... Добби не знает, как начать...
-- Садитесь, пожалуйста. -- я указал на кровать.
И тут, к моему ужасу, домовик разразился громкими рыданиями.
-- Садитесь! -- голосил он. -- Никогда... никогда еще...
Разговор внизу явно застопорился.
-- Простите, пожалуйста, -- прошептал я, -- я не хотел вас обидеть.
-- Какая обида! -- задохнулся эльф. -- Никогда еще ни один волшебник не разговаривал с Добби как с равным, не приглашал сесть...
-- Да тише вы, -- взмолился я и подтолкнул эльфа к кровати, стараясь сохранить самое доброе выражение лица.
Эльф взобрался на кровать, сел поудобнее -- он походил сейчас на большую растрепанную куклу -- и начал нервно икать. Наконец он справился и со слезами, и с икотой и устремил на меня восхищенный взгляд огромных, блестевших, как изумруды, глаз.
-- Вам, должно быть, редко встречались хорошо воспитанные волшебники. -- я пытался утешить эльфа.
Добби кивнул. И вдруг, прыгнув на подоконник, стал яростно биться головой об оконную раму.
-- Гадкий Добби! -- кричал он при этом. -- Мерзкий, гадкий Добби!
-- Пожалуйста, не надо, -- полушепотом попросил я. -- Что вы делаете?
Вскочив со стула, я опять водрузил эльфа на постель. Но тут, как назло, проснулась Букля, как-то особенно громко крикнула и бешено забила крыльями о решетку клетки.
-- Добби обязан наказать себя, сэр, -- произнес домовик, у которого глаза от ударов стали немного косить. -- Добби сказал плохое о своей семье, сэр...
-- О своей семье?
-- О своих хозяевах, сэр... Добби -- домовый эльф, его участь до конца дней жить в одном доме, служить одной семье...
-- А они знают, что вы сейчас здесь? -- полюбопытствовал я.
-- Нет, сэр. Конечно нет! -- воскликнул эльф, и его всего передернуло. -- Добби придется сурово наказать себя за это. Очень сурово, сэр. Прищемить уши печной дверцей. Если они когда-нибудь об этом узнают...
-- А разве они не заметят, что вы подвергаете себя наказанию?
-- Добби сомневается в этом, сэр. Добби все время себя наказывает. Хозяева велят. Напоминают, что лишнее наказание не повредит...
-- Почему же вы не бросите их? Не убежите?
-- Эльф-домовик может стать свободным, только если хозяин даст ему вольную. А эта семья никогда не даст вольной... Добби будет служить ей, пока не умрет.
-- А я думал, хуже моей участи нет. И всего-то пожить здесь еще месяц! -- нахмурился я. -- Да маглы -- ангелы по сравнению с вашей семьей. А не может ли кто-нибудь помочь вам? Хотя бы я?
Сказав это, я тут же раскаялся: из груди Добби вырвался вопль благодарности.
-- Пожалуйста, -- зашептал я в отчаянии. -- Пожалуйста, тише. Если Дурсли что-нибудь услышат, если узнают, что у них в доме эльф...
-- Гарри Поттер сказал, не может ли он помочь Добби... Добби много слышал о вашем величии, но о вашей доброте Добби не ведал.
Кровь горячей волной залила мои щеки.
-- Разговоры о моем величии просто чушь, -- сказал я. -- Я даже не самый лучший в классе у нас в Хогвартсе. Лучше всех учится Гермиона. У нее...
Я не мог продолжать: вспомнил Гермиону, и у меня кольнуло в груди.
-- Гарри Поттер скромен и смиренен, -- почтительно произнес Добби, его круглые глаза так и сияли. -- Гарри Поттер не хвастается победой над Тем-Кого-Нельзя-Называть.
-- Над Вол-де-Мортом? -- спросил я. Добби зажал ладошками торчащие уши и взвыл:
-- Не произносите это имя, сэр. Умоляю, не произносите!
-- Простите, пожалуйста, -- поспешил принести извинение я. -- Я знаю, многим оно не нравится. Мой друг Рон...
Я опять замолчал. И это имя причинило боль.
Добби подался вперед. Глаза у него горели ярче автомобильных фар.
-- Добби слыхал, -- хрипло произнес он, -- что Гарри Поттер еще раз встретился с Темным Лордом. Всего несколько недель назад... И Гарри Поттер опять спасся.
Я кивнул, и на выпученных глазах Добби навернулись слезы.
-- Ах, сэр, -- выдохнул он и вытер лицо углом грязной наволочки. -- Гарри Поттер благороден и смел! Он уже одержал столько побед! Но Добби пришел, чтобы защитить его, предупредить об опасности. И пусть потом придется защемить уши печной дверцей... Гарри Поттеру нельзя возвращаться в "Хогвартс".
В комнате воцарилось молчание, прерываемое рокотанием голоса дяди Вернона, бряцанием ножей и вилок, доносившимся снизу.
-- По-по-почему? -- я от неожиданности стал заикаться. -- Я должен ехать в школу. Учебный год начинается первого сентября. Я только и живу этой надеждой. Вы не представляете себе, что мне приходится здесь терпеть. Я здесь всем чужой. Мое место в вашем мире. В школе волшебников.
-- Нет, нет, нет! -- Добби так сильно замотал головой, что уши заколыхались. -- Гарри Поттер должен оставаться там, где он в безопасности. Великий, несравненный Гарри Поттер -- всеобщее достояние. В Хогвартсе Гарри Поттеру грозит страшная опасность!
-- Какая опасность? -- еще больше удивился я.
-- Существует заговор. В Школе чародейства и волшебства в этом году будут твориться кошмарные вещи, -- прошептал Добби и вдруг задрожал всем телом. -- Добби проведал об этом уже давно, сэр, несколько месяцев назад. Гарри Поттер не имеет права ввергать себя в пучину бедствий. Он всем очень нужен, сэр!
-- Какие еще кошмарные вещи? -- напрямик спросил я. -- Кто их затевает?
Добби издал странный сдавленный хрип и стал неистово биться головой об стену.
-- Ну будет, будет. -- я схватил домовика за руку, пытаясь остановить истязание. -- Я понимаю, вы не можете ничего сказать. Но почему вы предупреждаете меня? -- И тут его пронзила внезапная мысль. -- Постойте! Не связано ли это с Вол... простите, с Вы-Знаете-Кем? Если не можете, не отвечайте. -- Но, увидев, что лоб Добби опять в опасном соседстве со стеной, поспешно прибавил: -- Только кивните или покачайте головой.
Добби медленно задвигал головой из стороны в сторону.
-- Нет, сэр, это не Тот-Кого-Нельзя-Называть, -- внятно, по слогам произнес он. Но глаза его выпучились еще сильнее.
Я видел -- Добби явно старается навести его на какую-то мысль. И попробовал догадаться:
-- Может, у него есть такой же коварный брат?
Добби сильнее замотал головой, а глаза его чуть не вылезли из орбит.
-- Ну ладно. Только я представить себе не могу, кто еще мог бы причинить мне зло в Хогвартсе. Ведь там же есть Дамблдор. Вы знаете, кто такой Дамблдор?
-- Да, конечно, -- кивнул Добби. -- Альбус Дамблдор самый великий ректор в истории Хогвартса. Добби это знает. Добби слышал, что могуществом Дамблдор не уступал Тому-Кого-Нельзя-Называть, даже когда тот был в самой силе. Но, сэр, -- перешел Добби на энергичный шепот, -- есть враги, которых Дамблдор не может... враги, которых ни один уважающий себя волшебник...
И не успел я глазом моргнуть, Добби соскочил с кровати, схватил настольную лампу и начал колотить себя по голове, сопровождая наказание душераздирающими криками.
Гости и хозяева внизу притихли. Я услыхал, как дядя Вернон затопал в коридоре, и у меня бешено забилось сердце.
-- Проказник Дадли, как видно, опять не выключил свой телевизор! -- воскликнул дядя.
-- Скорее в шкаф! -- шепнул я, схватил Добби, толкнул его туда, захлопнул дверцу и успел одним махом метнуться на кровать. В тот же миг ручка двери повернулась.
-- Что... блин... ты... тут... делаешь? -- прохрипел дядя Вернон сквозь стиснутые зубы, приблизив пышущее злобой лицо вплотную к моему лицу. -- Ты убил изюминку в моей замечательной шутке, "как японец играл в гольф". Еще один звук, и ты пожалеешь, что родился на свет!
С этими словами он, тяжело ступая, убрался из моей комнаты.
Дрожа от страха, я подошел на цыпочках к шкафу и выпустил оттуда Добби.
-- Видишь теперь, каково мне здесь? Понял, почему мне надо вернуться в Хогвартс? Это единственное на земле место, где у меня есть... по крайней мере я так думаю... у меня есть друзья.
-- Друзья, которые не написали Гарри Поттеру ни одного письма?
-- Наверное, они... просто... Подожди, -- нахмурился я. -- А откуда ты знаешь, что мои друзья не писали мне писем?
-- Гарри Поттер не должен сердиться на Добби. Добби так поступил с самыми лучшими намерениями... -- сказал эльф, переминаясь с ноги на ногу.
-- Ты воровал мои письма?
-- Они у меня все здесь, сэр, -- сообщил Добби, на всякий случай отскочив от меня подальше, и вынул из-за пазухи толстую пачку писем.
Я различил аккуратный почерк Гермионы, небрежную писанину Рона и даже каракули, которые наверняка были нацарапаны рукой лесничего Хагрида.
Добби, опасливо мигая, взирал из угла комнаты на меня.
-- Добби надеялся... Пусть Гарри Поттер подумает, что его друзья забыли о нем... Может, Гарри Поттер и не захочет вернуться в школу, сэр...
Но я не слушал. Я рванулся к Добби, протянув руку к письмам, но тот ловко увернулся.
-- Гарри Поттер получит их, сэр, если даст Добби слово, что не вернется в Хогвартс. Ах, сэр, вы не имеете права подвергать себя такой опасности! Обещайте Добби, что не поедете больше в школу.
-- Ни за что! -- отчеканил я. -- Немедленно отдайте письма моих друзей!
-- Так знайте, сэр, -- печально проговорил эльф, -- Добби придется прибегнуть к крайним мерам. Другого выхода нет.
И не успел я опомниться, Добби выскочил из комнаты, толкнул дверь и кубарем скатился по лестнице.
Во рту у меня пересохло, сердце чуть не выскочило из грудной клетки. Я бросился вслед за домовиком, стараясь не производить шума. Перемахнул через шесть последних ступенек и неслышно, с ловкостью кошки приземлился на ковер прихожей. Огляделся по сторонам: куда мог деваться Добби?
-- Пожалуйста, расскажите Петунье ту смешную историю про американских сантехников, мистер Мейсон. Она умирает от любопытства, -- донеслись из столовой слова дяди Вернона.
Я бегом бросился в кухню и обомлел.
Тетушкино чудо кулинарного искусства -- огромный пудинг из взбитых сливок и засахаренных фиалок -- парил под потолком. А на верху буфета в углу, съежившись, сидел Добби.
-- Не надо, -- простонал я, -- они убьют меня...
-- Гарри Поттер должен обещать, что он не вернется в школу.
-- Добби, умоляю...
-- Обещайте, сэр.
-- Не могу!
Добби с сбстраданием посмотрел на него.
-- Тогда Добби придется на это пойти. Ради вашего блага, сэр.
При этих его словах торт рухнул на пол с оглушительным грохотом. Клочья сливок заляпали окна и стены. А Добби, как будто щелкнув невидимым хлыстом, исчез, словно его и не было.
В столовой раздался визг, в кухню ворвался дядя Вернон, и его глазам предстал я, с ног до головы облепленный пудингом тетушки Петуньи.
Сначала показалось, что дяде Вернону удалось разрядить обстановку.
-- Это всего только наш племянник... Он не в себе, знаете ли... Незнакомые люди очень его пугают... И приходится держать его наверху, -- говорил он, провожая Мейсонов обратно в столовую.
Вернувшись, он сунул в руки мне швабру и пригрозил, вот только гости уйдут, избить меня до полусмерти. Тетя Петунья полезла в морозильник за мороженым, а я принялся наводить в кухне чистоту.
Возможно, дяде Вернону удалось бы заключить самую крупную в жизни сделку, но в тот вечер семейство поджидала еще одна напасть.
Тетя Петунья стала обносить гостей коробкой с мятным шоколадом, как вдруг в открытое окно столовой влетела, шурша крыльями, огромная сова, уронила на голову миссис Мейсон письмо и вылетела обратно в темноту сада. Миссис Мейсон закричала дурным голосом, не хуже ирландского привидения, приносящего весть о близкой смерти, и выскочила вон из дома. После чего мистер Мейсон оставался в гостях ровно столько, сколько надо, чтобы сказать: жена его больше всего на свете боится птиц любого вида и цвета, а он вообще таких шуток не понимает.
Я стоял на кухне, сжимая в руках швабру, как будто ища в ней поддержку: дядя Вернон надвигался на него с безумным блеском в крошечных глазках.
-- Читай! -- злобно прошипел он, размахивая перед моим носом письмом, которое принесла сова. -- Читай вслух!
Я взял письмо. Поздравления с днем рождения в нем не было. Вот что он прочитал:
"Дорогой мистер Поттер!
Мы получили донесение, что в месте Вашего проживания сегодня вечером в двадцать один час двенадцать минут было применено заклинание Левитации.
Как Вам известно, несовершеннолетним волшебникам не разрешено вне школы использовать приемы чародейства. Еще одна такая провинность, и Вас исключат из вышеупомянутой школы согласно Указу, предусматривающему разумное ограничение волшебства несовершеннолетних (1875 г., параграф С).
Также напоминаем, что любой акт волшебства, способный привлечь внимание не умеющего колдовать сообщества (простецы), является серьезным нарушением закона согласно Статусу секретности Международной конфедерации колдунов и магов.
Счастливых каникул!
Искренне Ваша,
Муфалда Хмелкирк
Отдел злоупотребления магией
Министерство магии".
Я кончил читать и сглотнул комок в горле.
-- Ты почему не сказал нам, что тебе запрещено колдовать вне школы? -- обрушился на меня дядя Вернон -- в глазах у него плясали взбесившиеся светляки, так, во всяком случае, мне показалось. -- Скажешь, что просто забыл... вылетело из головы...
Дядя Вернон навис надо мной как огромный, оскалившийся бульдог.
-- Ну вот что, у меня для тебя приятнейшее известие. С сегодняшнего дня ты будешь посажен под замок... И никогда больше не вернешься в ту школу... никогда. А вздумаешь колдовать, они все равно тебя выгонят!
И, захохотав, как помешанный, он потащил меня наверх в мою комнату.
Дядя Вернон не бросал слов на ветер. На другое утро он позвал плотника, и тот за умеренную плату забрал деревянной решеткой окно в моей комнате. Потом своими руками прорезал внизу двери отверстие и навесил кошачью дверцу. Три раза в день пленнику давали немного еды, утром и вечером выводили в туалетную комнату. Все остальное время суток я был заперт у себя в комнате на ключ.
- о чем я и говорил. они не хотели отпускать меня в эту школу. надеялись, что я буду в их понимании нормальным человеком. даже Дадлины учебники мне притащили.
* * *
Так прошло три дня. Дурсли и не думали сменить гнев на милость. Я лежал на кровати и глядел сквозь зарешеченное окно, как медленно садится солнце. Что-то со мной теперь будет? Сердце в отчаянии сжималось -- я не видел никакого выхода.
Что толку вызволять себя из заточения с помощью магии, ведь тогда меня исключат из Хогвартса. Но и жизнь на Тисовой улице не сулила ничего хорошего. Дурсли узнали, что могут спокойно спать, никто ночью не обратит их в летучих мышей, и теперь у меня нет против них оружия. Добби, возможно, и спас его от какой-то страшной опасности, грозившей ему в Хогвартсе. Но ведь здесь меня ждет просто голодная смерть.
Скрипнула кошачья дверца, и рука тети Петуньи втолкнула в комнату миску с супом. У меня от голода уже давно сосало под ложечкой, я вскочил с постели и ринулся к миске. Суп был холодный как лед, но я в несколько секунд ополовинил ее. Затем подошел к клетке Букли и вывалил в ее плошку оставшееся овощное месиво. Сова распушила перья и презрительно глянула на меня.
-- Нечего воротить клюв, -- уныло проговорил я, -- это все, что у нас есть.