Шлёнский Александр Семёнович : другие произведения.

Задачи оптимизации

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


Задачи оптимизации

  
  
   Победу, изложенную со всеми подробностями, трудно отличить от поражения.
  
   Ж.-П.Сартр
  
   Если ты, чувак, индеец, ты найдёшь себе оттяг.
   Настоящему индейцу завсегда везде ништяк.
  
   Группа "Ноль"
  
  

1.

  
   Математик Круглов служил при аппарате президента и считал что прикажут. По большей части считал он деньги, причём не частные и не государственные, а застрявшие где-то между. По его расчётам выходило, что почти все деньги там и застревают. Понятное дело, он об этом никому не докладывал, да его и не спрашивали. Когда математику Круглову пришло время выходить на пенсию, президент позвал его в свой кабинет, закрыл дверь поплотнее и сказал:
  
   -- Хороший ты был служака, Круглов, и считал ты быстро и точно, и тем казну мою берёг. Заменить мне тебя не кем, потому что наши вузы математиков уже давно не готовят, а те, что были, все умерли. Ты последний подзадержался на этом свете, да только и тебе жить осталось два понедельника.
  
   -- Что ж тут поделать, господин президент! -- отвечал математик Круглов. -- Человек придумал математическую бесконечность, но сам человек, к сожалению, конечен.
  
   -- Ещё и как конечен! - подтвердил президент и наощуть, не прибегая к зеркалу, поправил узел галстука. Надо заметить, что человек, который не умеет решать проблемы наощупь, президентом никогда не станет.
  
   -- Человек конечен, значит и любая часть его тоже конечна. -- задумчиво произнёс математик Круглов. -- Но та часть человека, которая называется его мыслью, способна представлять внутри себя бесконечные вещи! Математическая бесконечность, господин президент, - это самая бесконечная вещь из всех бесконечных вещей.
  
   Тут математик Круглов осторожно ощупал свою голову, словно хотел измерить её диаметр, и тихо добавил: - Я до сих пор не могу понять: как эта бесконечная вещь может помещаться в конечной вещи? Боюсь, что так никогда и не пойму.
  
   -- Ты, Круглов, ничего не бойся. -- отвечал президент. -- Иди себе на пенсию и помирай смело, как время придёт. Похороним тебя с оружейным салютом и со всеми прочими почестями, не хуже чем министра финансов. А мне теперь придётся держать вместо тебя взвод солдат с китайскими калькуляторами, а над ними поставить старшину с тайваньским компьютером. Небось справятся и всё посчитают. А если не справятся - велю министру обороны отдать их в дисбат.
  
   -- Теперешняя молодёжь, -- отвечал со вздохом математик Круглов, -- в математике вообще не сечёт. Единицу на ноль не могут поделить без калькулятора! Не научили их в детстве. Да и кто ж их научит? Ведь теперешние вузы и учителей тоже не готовят...
  
   -- Напишу-ка я тогда указ о вводе в столицу нашей родины Кремль ограниченного контингента тайваньских математических войск. Что поделаешь, придётся держать чужих людей при государственной казне, если свои не умеют её правильно считать.
  
   -- Наши люди - отвечал математик Круглов - только свои деньги умеют правильно считать, а чужие никогда не научатся.
  
   Президент порылся в ящике стола и вытащил оттуда тугой кожаный мешочек, стянутый крепкой шнуровкой. Раньше в таких мешочках американские старатели в долине Колорадо прятали друг от друга золотых жуков. Когда толпы золотоискателей заявились в Колорадо, жуки сразу почуяли, что пришла большая беда, и попытались улететь куда-нибудь подальше. Но старатели ловили их сачком и решетом. Тогда жуки решили закопаться поглубже в землю, но старатели выкапывали их кайлом, лопатой и динамитом. Когда большую часть жуков переловили, истолкли в золотой песок и переплавили в золотые самородки, золотая лихорадка в Америке закончилась, и старатели вернулись к своей фермерской работе. Немногие уцелевшие колорадские жуки, посовещавшись между собой, перекрасились в полосатый цвет, разлетелись по всем штатам и стали истреблять картошку на полях. Это была их кровная месть за погибших собратьев, переплавленных в золотые слитки. Пришлось фермерам вспомнить свой старательский опыт и возобновить ловлю колорадских жуков, только жуки были уже учёные и поймать их стало совсем нелегко. И были эти жуки уже не золотые, а простые...
  
   Ну, простые-то простые, а картошку жрали на корню вместе с ботвой и пестицидами!
  
   Президент развязал мешок и сказал:
  
   -- Пенсия твоя - дрянь. Ты, Круглов, на неё и одного дня не проживёшь. Поэтому я тут тебе приготовил награду за верную и беспорочную службу. Вот глянь-ка! -- и президент открыл мешок, чтобы было видно, что у него внутри.
  
   А внутри того мешка не было никаких колорадских жуков, а были сплошь золотые коронки до самого верху, прямо как только что из Освенцима.
  
   Видишь? - подмигнул президент. - Все эти вражьи зубы я лично выдернул у акул капитализма из пасти вот этими ржавыми плоскогубцами. Всего семнадцать тысяч четыреста двадцать пять зубов. Хочешь - пересчитай сам.
  
   -- Да я уже прикинул. - ответил математик Круглов. - Ваш счёт верный. Только это не плоскогубцы, а пассатижи, господин президент.
  
   -- Ну, пусть будут пассатижи. Без разницы. Главное, что ни к чему олигархам золотые зубы. Всё одно - охрана и паханы на зоне пальцами повыдёргивают. Так уж лучше я плоскогубцами. Какой-никакой, а всё же хирургический инструмент. В общем-то, я эти зубы себе на старость берёг или на случай если вдруг переворот, и из страны бежать придётся. Стоматологическое золото - оно, знаешь, всюду в цене. Но для хорошего человека... Короче, бери, Круглов, мешок, тащи его домой и живи, сколько тебе осталось, в своё удовольствие.
  
   -- А как же вы-то, господин президент? - застеснялся подарка математик.
  
   -- А что я? Я ещё молодой, и у меня четвёртый президентский срок через два года начнётся. Так что я успею ещё три-четыре таких мешка себе надёргать. Олигархов ещё много в стране осталось, и у каждого зубов полна пасть. А не успею надёргать - так у меня деньги на стабилизационном фонде лежат в оффшоре. Не только мне, а и внукам моим хватит по гроб жизни. Ну прощай, Круглов. Частными золотообменниками не пользуйся, а то олигархи тебя подкараулят, убьют и зубы твои отберут и снова себе вставят. А я потом опять их выдирай... Мозоли уже на пальцах от плоскогубцев. Что? Ну, знаю, знаю, не плоскогубцы, а пассатижи!.. Всё, иди! Хотя, стой! Вот я тебе ещё тут книжицу в подарок приготовил. Хорошая, говорят, книжка, только мне её читать ещё рано, а тебе на пенсии - в самый раз. Ну всё, теперь уже иди окончательно.
  
   И дверь президентского кабинета захлопнулась за отставным математиком как крышка гроба за новоиспечённым покойником - раз и навсегда.
  

2.

  
   Пришёл математик Круглов домой с книжкой подмышкой и с зубами в мешке. Снял ботинки вместе с галошами, положил книжку на стол, поставил мешок с зубами в угол и сел на свой любимый диван с зелёными разводами. Сидит он на диване, и всё вокруг кажется ему каким-то другим - и комната, и фикус в углу, и свет из окна, и пятно на потолке. Вроде бы, всё оно то же самое, а только внутри себя самого всё настолько стало вдруг по-другому, что даже на вещи перекинулось. Глянет он вокруг - вроде бы всё вокруг то же самое, годами изученное. А прикроет на секунду глаза - и кажется, что всё это где-то там, в тридевятом царстве, и только притворяется своим да привычным, а на самом деле ничего он про свой мир за эти годы так и не выучил кроме внешнего вида. Вроде, ничего особого не случилось, и всё, что произошло, давно ожидалось, а вот случилось оно - и мир в единый миг поменялся необратимо и навсегда. Потому что - пенсия...
  
   И тут приходит ему в голову щекотливая мысль, что можно теперь не ложиться спать хоть всю ночь и писать формулы какие хочешь, потому что завтра утром рано вставать не надо. Завтра можно будет хоть до вечера валяться, потому что на службу завтра не идти. И послезавтра - тоже не идти. И вообще никогда больше не идти. Можно так и жить на диване хоть всю оставшуюся жизнь, пока на том же диване не окочуришься. Потому что - пенсия...
  
   А пенсия стоит себе в углу и ощеряется из мешка лучезарной улыбкой яркостью в семнадцать тысяч четыреста двадцать пять колорадских жуков. Ну и ладно, - думает математик Круглов, пусть себе лыбится Уж лучше золотые зубы и красная икра чем съёмные протезы и мёрзлая картошка. Вот захотел бы я, например, все эти зубы потратить за один день, так спрашивается - на что? Бабу мне уже не надо. Поесть и выпить - ну не в три горла же пить да жрать. Одеться стильно - так красоваться всё равно не перед кем! Можно, конечно, все зубы в казино спустить за один вечер, но ведь фокус в том, чтобы не только всё потратить, но и удовольствие получить пропорционально потраченным деньгам!
  
   Значит, если брать в расчёт только один день, то увеличение дневных расходов выше какой-то суммы удовольствия уже не прибавляет, хотя и очень хочется. Понятное дело, у каждого человека эта сумма будет разная, но описывается этот процесс одной и той же функцией, потому что в любом случае эта сумма - неотрицательная конечная величина. Итак, сперва функция удовольствия Y от денежной суммы X будет монотонно возрастающей. Выражаясь обычным языком, совокупное количество дневного удовольствия будет неуклонно расти с увеличением суммы потраченных денег. Но при достижении этой суммой X некоторого фиксированного значения N, возникает перегиб функции. С этого момента функция будет невозрастающей, а скорее всего, даже и убывающей. Потому что если сильно переусердствовать и швырять деньги, не переставая, пытаясь доставить себе больше удовольствия чем способен получить, то пожалуй только устанешь, а то ещё и затошнит с перебору. Какое тогда вообще удовольствие! Пережить бы весь этот тарарам... Нда... Всё-таки задачи оптимизации в математике - это одно дело, а в реальной жизни - совсем другое.
  
   Математик Круглов встал с дивана, прошёл на середину комнаты и уставился на потолок: "Вообще-то, большинство проблем возникает из-за того что человеческие желания бесконечны, в то время способности их удовлетворять - без сомнения, конечны... Стало быть, задачи оптимизации - это математический способ преодолеть данное вопиющее противоречие. Но ведь понятно, что математическими средствами этого противоречия не преодолеть никогда. Так зачем, собственно, людям математика? Людям для нормальной жизни прежде всего скромность нужна, а уже потом - математика!"
  
   Отставной математик вздохнул и отправился на кухню. Там он вынул из шкапчика маленькую хрустальную рюмочку и осторожно наполнил её коньяком из пузатой бутылки янтарного цвета. Порезал лимончик, выложил дольки на китайское фарфоровое блюдечко с нарисованным журавликом, поставил всё это на поднос и вернулся на диван. Пожевал губами в задумчивости, сделал маленький глоток, пососал дольку лимона и слегка скривил рот в сторону молчащего телевизора.
  
   -- Ну что, поговорим? - и ткнул пальцем в пульт, лежащий на телевизионной тумбочке.

3.

  
   Экран телевизора осветился багряным вечерним светом заходящего солнца, глядевшего в распахнутое настежь окно индейского вигвама. Сквозь это окно виднелись бесконечные прерии, по которым мчались тучные стада бизонов, оставляя за собой широкие и длинные пыльные шлейфы. Несмотря на то что солнце клонилось к закату, жара и духота не давали дышать полной грудью, и едкая пыль осаждалась в горле терпким колючим комком, и давило в висках, и резало глаза от непривычки к тропическому небу и к сухому, жаркому климату.
  
   В вигваме суровые воины в перьях с раскрашенными лицами сидели вокруг стола, покрытого шкурами бизона вместо скатерти, и неторопливо и важно передавали друг другу дымящийся кальян, вырезанный из морёного дуба.
  
   -- Скажи мне, Соколиное Перо, для чего ты куришь эту трубку? - неторопливо спросил глава племени, указав мизинцем на кальян.
  
   -- О великий вождь Орлиный Глаз! - отвечал воин. -- Соколиное Перо курит эту трубку потому что никотин, содержащийся в табаке, полезен для его пищеварения.
  
   -- У настоящего индейца не бывает проблем с пищеварением. - возразил Орлиный Глаз. - Лживый бледнолицый вложил в твою голову эти слова. Пусть он заберёт их назад и поперхнётся насмерть своей ложью.
  
   Соколиное Перо передал трубку по кругу, поправил шнурок мокасина и мрачно высморкался в окно при помощи пальца. Некоторое время в вигваме царило молчание.
  
   -- Скажи мне, Медвежий Клык, для чего ты куришь эту трубку? - спросил Орлиный Глаз у другого индейца.
  
   Громадный воин почтительно повернулся к вождю:
  
   -- О великий вождь Орлиный Глаз! Медвежий Клык курит эту трубку, чтобы у него прояснилось в голове, и мысли стали чёткими и ясными.
  
   -- И это тоже ложь бледнолицых. - возразил вождь. - У настоящего индейца мысли всегда чёткие и ясные, неважно трезвый он или пьяный или обкуренный.
  
   Трубка перешла к следующему воину.
  
   -- Теперь ты скажи мне, Олений Рог, для чего ты куришь эту трубку?
  
   -- О великий вождь Орлиный Глаз! Олений Рог курит эту трубку, чтобы Маниту позволил ему убить всех лживых бледнолицых и привязать их скальпы к его шесту.
  
   -- Если Олений Рог убьёт всех бледнолицых, кто будет приносить индейцам одеяла, топоры, ружья, порох, огненную воду и туалетную бумагу? - возразил вождь.
  
   Олений Рог сделал глубокую затяжку и передал трубку следующему воину.
  
   -- А теперь ты, Змеиное Жало, скажи, для чего ты куришь эту трубку?
  
   -- Змеиное Жало курит эту трубку чтобы прекратилось насилие на Земле и установился прочный мир во всём мире. Тогда мы сможем закопать топор войны и спокойно растить детей.
  
   -- Мир во всём мире - это хорошо. - одобрительно промолвил Орлиный Глаз и слегка наклонил голову, увенчанную убором из перьев лысого орла.
  
   Орёл сделался лысым с тех пор как его изловили и отпустили только после того как большая часть его перьев перешла в собственность вождя по имени Орлиный Глаз. Много лысых орлов летало над прериями, потому что индейцам требовалось много орлиных перьев для головных уборов.
  
   -- Закопать топор войны - это очень хорошо. - рассудительно продолжил вождь. - Только помни, Змеиное Жало, что лопата, которой ты закопаешь топор войны, должна быть очень остра. Иначе гуроны и бледнолицые убьют тебя и твоих детей, уведут твоих жён и развешают ваши скальпы на шестах.
  
   -- Змеиное Жало умеет сражаться лопатой бледнолицых не хуже чем томагавком. - гордо ответил краснокожий воин. Произнеся эти слова, он с невозмутимым видом вынул из-за пояса сапёрную лопатку и ловко метнул её в тотемной столб с нарисованной на нём мишенью. Отточенное лезвие со свистом прорезало воздух и глубоко вонзилось в десятку. Послышались одобрительные восклицания воинов.
  
   -- Позволь узнать, о великий вождь Орлиный Глаз, а для чего ты куришь эту трубку? - осторожно спросил Олений Рог.
  
   Воцарилось продолжительное молчание, прерываемое лишь пыханьем трубки. Наконец вождь оторвался от кальяна, выпустил громадный клуб сизого дыма и ответил:
  
   -- Орлиный Глаз курит эту трубку, потому что за свою долгую жизнь он семнадцать раз пытался бросить курить, но так и не сумел это сделать.
  
   Из горла Оленьего Рога вырвалось короткое гортанное восклицание, а остальные воины почтительно прижали руки к груди.
  
   -- О великий вождь Орлиный Глаз! - горячо воскликнул Соколиное Перо. - Объясни, почему я должен закопать свой томагавк и сражаться лопатой бледнолицых? Лопата - хорошее оружие, когда она остра, но разве не хочет Маниту, чтобы мы по-прежнему сражались томагавком - любимым оружием наших предков?
  
   -- Потому что разоружение - это веление времени. - изрёк мудрый вождь после глубокой затяжки. - Когда ты грозишь соседям томагавком, то все думают, что ты желаешь войны. Но когда ты зарываешь томагавк в землю и дерёшься лопатой, то соседи понимают, что ты хочешь мира, и тоже становятся миролюбивыми. И помни, что чем острее твоя лопата и чем крепче её черенок, тем более миролюбивы твои соседи.
  
   "Н-да... Закапывать томагавки лопатами, чтобы продемонстрировать своё стремление к миру, а потом снимать этими лопатами скальпы со своих соседей - это очень неэффективно с точки зрения использования времени и материальных ресурсов. С другой стороны, политика разоружения всегда строилась именно по этому принципу. Политика никогда не была лёгким делом. В ней нет оптимальных решений, есть только субоптимальные. И чем сильнее действия сторон продиктованы политикой, тем меньше совокупная эффективность всей системы в целом. В сущности, политика и оптимизация - это абсолютно несовместимые вещи, потому что политика - это борьба противоположностей, а оптимизация требует их единства." - подумал математик Круглов и выключил телевизор, предоставив индейцам возможность решать свои текущие дела без посторонних свидетелей. Затем он неторопливо допил остаток коньяка и улёгся прикорнуть, положив под голову круглую расшитую подушечку и укрыв ноги пуховым пледом, который его покойная супруга Валентина Матвеевна связала двадцать шесть лет тому назад.
  
   Высокий индеец по имени Соколиное Перо осторожно высунул из тёмного экрана украшенную перьями голову и обвёл комнату пристальным взглядом. Математик Круглов сопел на диване, упершись щекой в подушку и свесив правую руку к полу. Из динамиков телевизора послышался приглушённый голос индейского вождя:
  
   -- Ответь, Соколиное Перо, выключил ли старый бледнолицый свой наблюдательный прибор или всё ещё наблюдает издали за нашим советом?
  
   Соколиное Перо скосил взгляд на светодиод телевизионного выключателя, убедился, что тот не горит, и осторожно втянул голову обратно:
  
   -- О великий вождь Орлиный Глаз! Старый бледнолицый выключил свой прибор и улёгся на ложе, желая забыться сном.
  
   -- Так чего ты ждёшь? Быстро доставай карты и анашу!
  
  

4.

  
   Математик Круглов постепенно задрёмывал, и в какой-то неуловимый момент в его голове плавно закружились трансфинитные числа, заплясали аффинные преобразования, прискакала и оживлённо запрыгала абстрактная алгебра и множество других весёлых математических корючек, чрезвычайно любимых всеми математиками, но при счёте денег совершенно излишних.
  
   -- Чёрт его знает, как прошла моя жизнь. - подумал математик Круглов так ясно и чётко, как на выпускном экзамене в университете. - Может быть, лучше мне было родиться каким-нибудь слесарем Смирновым? Думать поменьше, выпивать почаще, ездить на рыбалку, вертеть лунки во льду, стучать костяшками домино по выходным. Глядишь - и жизнь моя была бы несравненно счастливее. Ведь так хотелось мне заниматься теоретической математикой, а вот - не довелось... И жизнь прошла... А зачем?.. Уж лучше, наверное, было бы слесарем...
  
   На этих мысленно произнесённых словах дремлющее сознание математика Круглова сорвалось с невидимой тонкой нити вселенского мироздания, на которой оно прецессировало, и стремительно понеслось вниз по сокрушительной параболе. Преодолев за пару секунд более сорока с половиной парсеков, оно с коротким плеском погрузилось в океан снов и камнем ушло ко дну.
  
   Надо сказать, что в процессе приземления, а точнее приводнения сознания математика Круглова, произошла ошибка в координатах, в результате чего оно оказалось в квадранте, принадлежащем слесарю Смирнову. А может быть, и не было никакой ошибки, может быть, оно так и надо было, потому что математик Круглов во сне захотел стать слесарем Смирновым. А может быть, и не захотел, но поскольку ему уже начал сниться сон слесаря Смирнова номер 27, то не остаётся ничего другого как последовать за событиями.
  

5.

  
   Слесарь Смирнов с трудом проснулся и долго протирал глаза. Он никак не мог взять в толк, почему он слесарь Смирнов, а не математик Круглов. Ведь ещё полминуты назад во сне он был математиком Кругловым, работал в аппарате Президента и считал настоящие большие деньги, пусть даже и не свои.
  
   -- Чёрт его знает, как сложилась моя жизнь! - думал слесарь Смирнов, слегка похмеляясь "смирновской". Смирновская эта не была куплена в магазине, а была изготовлена лично слесарем Смирновым из бражки на основе томатной пасты, дважды пропущенной через перегонный аппарат и очищенной активированным углем и марганцовкой. Название сего домашнего продукта явствовало из фамилии производителя.
  
   -- Чёрт знает, как сложилась моя жизнь! - продолжил слесарь Смирнов свои экзистенциальные размышления. - Работа, попойки, опять работа... вытрезвитель... тёща-змеюка... с женой тоже как кошка с собакой... Только и радости - партия в домино, да зимняя рыбалка. Если б ещё самому лунки не вертеть... А вот был бы я и вправду математиком Кругловым, ходил бы на работе во всём чистом, считал бы чужие деньги, и жизнь моя была бы несравненно счастливее...
  
   Позавтракав остатками холодной яишни с салом, слесарь Смирнов приплёлся на работу в ЖЭК и записал свою фамилию в сменный журнал, глянув в него мутным глазом. Впрочем, внимательный наблюдатель без сомнения бы заметил, что слесарь Смирнов написал в журнале в графе "фамилия" не "Смирнов", а "Круглов". Ведь он и в самом деле был математик Круглов, которому только снилось, что он слесарь Смирнов, в то время как слесарю Смирнову снилось, что ему ничего не снится, потому что он только что проснулся и пришёл на работу в ЖЭК. Тут надо добавить, что это как раз и был сон слесаря Смирнова номер 27, который в данный момент снился математику Круглову.
  
   В ЖЭКе секретарша Света отчаянно зевала во весь щербатый рот, лениво прикрывая его пухлой ладонью.
  
   -- Ну что, Светуля, так и не пришли? - поинтересовался слесарь Смирнов.
  
   -- Не-а! Четвёртый день задержка. И солёного что-то уж больно подозрительно хочется. Говорила я этому козлу: не покупай дешёвую резину, не жмоться! Если я опять окажусь беременная, я ему, гаду, всю его трихомудию садовыми ножницами пообрезаю, если выйду живая с абортария.
  
   -- А зачем ты с ним тогда, Свет?
  
   -- А с кем? Ну скажи, с кем? С тобой, с семейным? Не резинового же мужика мне покупать! Я же не извращенка, да и денег жалко...
  
   -- Потерпеть, значит, никак нельзя? - хмуро осведомился слесарь Смирнов.
  
   -- Великомученица Варвара всю жизнь терпела, так целкой и помёрла. - огрызнулась Света. - А я не великомученица, а простая грешница. Я полной жизни хочу, понятно? Ни фига вам, козлам, непонятно!
  
   -- Полной жизни хочешь? Ну вот скоро и располнеешь месяцев на девять. - осклабился слесарь Смирнов.
  
   -- Типун тебе на язык! - взвилась со стула Света. - И так каждый норовит сглазить одинокую женщину - ещё мне твоего сглазу не хватало!
  
   -- Всё, молчу. - угрюмо пробурчал слесарь Смирнов.
  
   -- Вот и молчи, за умного сойдёшь. Пусть уж лучше телевизор поговорит.
  
   Света яростно простучала каблуками в угол убогого офиса и включила пыльный и ржавый жэковский телевизор, отродясь не видавший дистанционного переключателя.
  

6.

  
   Экран побочного продукта министерства среднего машиностроения долго тлел и не хотел разгораться, а когда наконец зажёгся, то на нём появился знакомый вигвам, а в нём - изрядно укуренные индейцы, передававшие друг другу внушительных размеров косяк, скрученный из самой качественной конопли в лучших индейских традициях.
  
   -- Хорошая конопля. - сказал Соколиное Перо, передавая косяк Оленьему Рогу.
  
   -- Хорошая конопля. - сказал Олений Рог, принимая косяк и делая тяжку.
  
   -- Бу-га-га! - радостно заржал Медвежий Клык, таращась в дальний угол.
  
   -- Что, глюки пошли? - догадался проницательный вождь Орлиный Глаз.
  
   -- Ага, глюки! Вон там в том в углу стоит двухголовый бизон. У него с обеих сторон головы и совсем нет хвоста. Видишь, вождь?
  
   -- Сейчас ешё разок шмальну и увижу. Эй, Олений Рог, передай-ка мне шмаль!
  
   -- Двухголовый бизон - это совсем беспонтовый глюк. - заметил Змеиное Жало. - К тому же, бледнолицые уже видели этот глюк и дали ему название "Тянитолкай".
  
   -- Вот Соколиное Перо однажды видел отпадный глюк, - отозвался Олений Рог. - Соколиное Перо видел бледнолицего с двумя скальпами.
  
   -- Бледнолицый с двумя скальпами - это очень прикольный глюк, не то что двухголовый бизон. - одобрительно заметил Орлиный Глаз, делая очередную тяжку.
  
   -- Это был не глюк. - отозвался Соколиное Перо. - Я в натуре видел бледнолицего, у которого на одной голове было два скальпа.
  
   -- Поклянись бородой Маниту! - недоверчиво сказал вождь.
  
   -- Да что там Маниту! Слушай, вождь, я клянусь тебе здоровьем собственной мамы, что видел бледнолицего с двумя скальпами, так как сейчас вижу тебя.
  
   -- Где и как ты его видел?
  
   Высокий воин приосанился:
  
   -- Соколиное Перо встретил его одиннадцать лун тому назад. Перед этим Соколиное Перо не пил и не курил шесть дней, поэтому никаких глюков у него не было.
  
   -- Точно не было глюков? - недоверчиво спросил вождь и скептически сощурился.
  
   -- Я ж тебе сказал: мамой своей клянусь! - запальчиво воскликнул расказчик.
  
   -- Ну если мамой, тогда ладно, продолжай.
  
   Краснокожий воин вновь принял величавый вид:
  
   -- Соколиное Перо сидел в засаде у дороге, по которой ездят бледнолицые, и ждал, что может быть проедет какой-нибудь одинокий бледнолицый, и тогда Соколиное Перо подкрадётся к нему сзади, снимет с него скальп, высушит и продаст гуронам.
  
   -- И в обмен на скальп бледнолицего гуроны дадут тебе шмаль. - подсказал вождь.
  
   -- Ну да, шмаль. И бухло тоже. Но только получилось всё не так как думал Соколиное Перо. В стороне от дороги, почти у самого озера, Соколиное Перо увидел большую крытую повозку, на которой было написано "Разъездной театр". В той повозке было много ненастоящих вещей: ружей, которые не стреляют, еды, которая выглядит как настоящая, но на вкус как бумага... Ещё там было несколько бледнолицых женщин. Соколиное Перо связал их одной верёвкой и продал гуронам за два пакета маковой соломки.
  
   -- Соколиное Перо продешевил. - сказал вождь.
  
   -- Нет, это была честная сделка, потому что бледнолицые женщины - плохие скво. Они много едят и совсем не умеют работать. Соколиное Перо связал женщин и пошёл по следам к озеру. Бледнолицый стоял у воды и уже разделся, готовясь искупаться. Когда он увидел, как Соколиное Перо замахнулся на него томагавком, он громко закричал, сорвал с головы скальп, швырнул его на землю и бросился бежать в лес.
  
   -- Поднял ли Соколиное Перо брошенный скальп? - поинтересовался Олений Рог.
  
   -- На шесте у Соколиного Пера сушилось скальпов бледнолицых в три раза больше чем пальцев на его обеих руках и ещё три пальца - горделиво ответил индеец и сделал довольно грамотную распальцовку обеими руками.
  
   -- Значит, всего ты снял с бледнолицых тридцать три скальпа.
  
   -- Не тридцать три, а тридцать девять, - спокойно возразил Соколиное Перо. - У тебя получилось тридцать три, потому что ты перепутал порядок действий. Я имел в виду сперва сложить десять и три, а потом умножить полученную сумму на три.
  
   -- Ну так и надо было объяснить чиста порядок действий! Или просто сказал бы "тридцать девять" вместо того чтобы пальцы гнуть! - огрызнулся Змеиное Жало.
  
   -- Если рассказывать без пальцев, то вместо эпического повествования выйдет лекция по математике. А по математике, Змеиное Жало, у нас специалист ты, а не я. Тебя бледнолицые научили четырём арифметическим действиям и десятеричной системе, а меня нет, потому что я снимал с них скальпы раньше чем они успевали открыть учебник на первой странице.
  
   -- Если снять с учителя скальп, многому он уже не научит. - философски изрёк вождь. - Ну хорошо. Расскажи нам, Соколиное Перо, что случилось дальше. Только постарайся всё же без пальцев. Не по понятиям это - перед своими пацанами пальцы гнуть.
  
   Соколиное Перо крепко сжал кулаки, спрятал для верности руки за спину и продолжил рассказ:
  
   -- Скальп, который бледнолицый снял с себя сам, был очень хороший скальп. На нём совсем не было крови, и волосы были черны и густы. Если бы эти волосы не росли на скальпе бледнолицего, Соколиное Перо поклялся бы, что это волосы с конского хвоста. А под этим скальпом у бледнолицего оказался ещё один скальп, старый и потёртый, почти без волос. Соколиное Перо так удивился, что промахнулся томагавком по бледнолицему, и он убежал в лес, громко зовя на помощь.
  
   -- Соколиное Перо догнал бледнолицего и помог ему снять второй скальп, не правда ли? - деликатно поинтересовался Орлиный Глаз.
  
   -- Нет, Соколиное Перо не стал преследовать бледнолицего, потому что ему не понравился второй скальп. За первый скальп, который бледнолицый снял с себя сам, гуроны дали Соколиному Перу целый корабль конопли. А второй скальп гуроны никогда бы не купили, а только потеряли бы к Соколиному Перу всякое уважение. Поэтому Соколиное Перо решил подарить бледнолицему его второй скальп вместе с его жизнью.
  
   -- Очень жаль, что второй скальп не имел товарного вида. - сказал Медвежий Клык. - Но всё равно, что ни говори, а два скальпа на голове одного бледнолицего - это круто!
  
   -- Кто б спорил! - с готовностью согласился Соколиное Перо.
  
   -- А пальцы веером расставлять всё равно не надо. - назидательно процедил Змеиное Жало.
  
   В этот момент секретарша Света, которая морщась, слушала индейские байки, не выдержала и со злобой выдернула вилку из розетки. Олений Рог замахнулся было на неё томагавком, но престарелый кинескоп бзинькнул как перегоревшая лампочка и рывком погас, вернув из телевизионного небытия на всеобщее обозрение своё замурзанное пыльное стекло.
  
   Вот такая сволочная жизнь! - заключила секретарша Света. - У кого-то два скальпа, а у кого-то вообще ни одного!
  
   -- Это называется "имущественное неравенство" - отозвался мнимый слесарь Смирнов. - Единственная возможность это неравенство преодолеть - это снять скальп со своего ближнего и надеть его на собственную голову.
  
   -- А где гарантия, что он тебе подойдёт по размеру и по цвету? - буркнула секретарша.
  
   -- Ну не подойдёт, выкинешь его нахрен и снимешь с кого-нибудь ещё. - Тут слесарь Смирнов согнал с физиономии кривую усмешку и наморщил лоб, чтобы придать лицу официальный вид. - Ну ладно... Показывай мне наряд-заказы. Чё у нас там на сегодня?
  
   -- Чё, да чё... тюфяк через плечо! А то сам не знаешь? Трубы менять надо. Вон в той папке возьми наряд-заказ на двадцать седьмую квартиру в четвёртом корпусе. Плети - сам знаешь - в подвале. Сварщик Козлов должен скоро подойти.
  
   -- Плети... Сварщик... А сгоны где? А т-образный ветвитель, шайбы, муфты, уплотнительные кольца, конуса? Как я разводку делать буду без комплектующих?
  
   -- Да так же как вчера! Целиком всю плеть поменяете. Старую срежете, новую приварите.
  
   -- Ну как же! Поменяем конечно. И при этом полстены ломом расхерачим, когда плеть будем протаскивать.
  
   -- Ты что - у себя что-ли дома евроремонт делаешь или жильцам плановую замену труб производишь? - деловито поинтересовалась Света, колупая ногти.
  
   -- Умная ты очень! А людЯм потом как жить с дырой во всю стену?
  
   -- Ааа... Ты сознательным заделался? - странно усмехнулась Света, покрутив пальцем у виска. Ну, сходи на склад, родной. Тебе кылдавщик Тырин по разнарядке всё отпустит: и сгоны, и шайбы, и конуса. В бухгалтерию забежать не забудь - бланки расходных ордеров на материалы возьмёшь.
  

7.

  
   Кладовщик Иван Петрович Тырин сидел в одиночестве в складском офисе и по обыкновению удивлялся на жизнь, запивая своё удивление пивом из тусклого алюминиевого бидона.
  
   -- Удивительная у нас страна - благодушествовал вслух Иван Петрович. - И люди тоже удивительные. В какой бы другой стране меня б давно уже посадили в эту... в как её... - тут кладовщик прервался, чтобы сделать глоток из бидона - короче, за решетку! А у нас на родине кроме надбавок за стаж ничего не дождёшься.
  
   Иван Петрович сделал ещё один большой глоток и, отдувшись, как после чая, продолжил свои размышления:
  
   -- Как будто не знают они, сволочи, что я ворую! И жильцы знают, и завком, и партком, и милиция. И ничего - вроде бы всё так и надо. Как кому приспичит чего - унитаз или бачок или прокладку или вентиль - прибегают и ползают передо мной на цырлах и деньги суют. Хотя и доподлинно знают, паразиты, что я у них же и ворую! Знают ведь гады, что платят за то, что должны были по закону бесплатно получить! Знают - и за это только ещё больше уважают, и глядят на меня, как будто я им отец родной.
  
   Кладовщик Тырин сделал очередной глоток из бидона и спросил сам себя:
  
   -- А вот теперь ответь мне, мил человек, почему они тебя уважают?
  
   Переведя дух и сделав ещё один глоток, труженик склада ответил на свой вопрос:
  
   -- А уважают тебя потому, что русскому человеку халява по сердцу только тогда, когда её надо где-то урвать. А то, что людям положено по закону - это уже не халява, а завоевания великого октября.. То есть, это всё равно как будто оно кругом под ногами валяется, а значит и ценности не имеет ровным счётом никакой. Ценность оно приобретает только тогда, когда я его сперва украду у народа, а потом ему же назад и продам, и притом по самой бесстыжей цене. Вот за это меня и уважают. За то, что я из ничего - из того, что валяется под ногами - создаю реальную ценность, а это далеко не всякому по плечу.
  
   Выброс серотонина в мозгу кладовщика, вызванный чувством гордости за свою состоявшуюся жизнь, наслоился на разряды допамина и норадреналина, разогнанного пивными парами, и вся эта волна нейромедиаторов, смешавшись в густое пряное облако, настоятельно потребовала культурной программы. До сих пор никому не понятно, почему одни и те же нейрохимические процессы в некоторых случаях требуют культурной программы, а в других подобных же случаях - обычного продолжения банкета. Собственно, только по причине этого упорного индетерминизма понятие "душа" до сих пор не исчезло из обихода. В противном случае его давно бы упразднили.
  
   Повинуясь позыву души, Иван Петрович нажал на пульт, и в углу зажегся экран дефицитного японского телевизора, выменянного по блату на финский унитаз, раковину и ванну, украденные Иваном Петровичем у трудового народа. На экране показался знакомый вигвам. Высокий индеец по имени Соколиное Перо приятельски подмигнул Ивану Петровичу с экрана и спросил, хлопнув ладонью по рукояти томагавка:
  
   -- Ну что, Петрович? Всё воруешь? Когда скальп с тебя будем сдирать?
  
   -- С кого это ты скальп содрать собираешься? - поинтересовался Олений Рог и на секунду слегка высунулся из телевизора, чтобы получше разглядеть телезрителя. - Это с Петровича-то? Тю, дурья башка! Да он сам с тебя скальп снимет и тебе же продаст по самой бесстыжей цене!
  
   Змеиное Жало переглянулся с Соколиным Пером, потом оба глянули на вождя, и тот коротко кивнул.
  
   -- Слышь, Петрович! - позвал Змеиное Жало из телевизора. - Нам тут голландские миссионеры классную траву подогнали, целый пакаван. Полезай к нам, Петрович - дунем!
  
   -- Не, мужики, я пас! Я вашу траву не догоняю. Лучше вылазьте ко мне сами. У меня тут пива хоть залейся и воблы целый вагон. Посидим как люди. Только топорами своими у меня под носом не машите.
  
   -- Великий вождь Орлиный Глаз! - посуровел лицом Соколиное Перо. - Бледнолицая собака Петрович отказывается дунуть с нами косяк мира.
  
   -- Стало быть, он собирается выйти на тропу войны. - резонно заключил вождь. - Скоро его скальп будет болтаться на моём шесте.
  
   -- Но зато Петрович приглашает нас на пиво с воблой.
  
   -- Значит надо пойти и выпить пива с воблой.
  
   -- А потом содрать с него скальп?
  
   -- Сначала пиво с воблой, а там видно будет.
  
   -- А чем же ты украсишь свой шест?
  
   -- Что-нибудь придумаем... - уклончиво ответил вождь.
  
   Индейцы осторожно, чуть покачиваясь на нетвёрдых ногах, один за другим вылезли из телевизора и расселись вокруг большого офисного стола.
  
   -- Слышь, мужики! Не могу понять я эту мульку: как ни включу телевизор, вы всю дорогу там ошиваетесь! Сейчас что - сериал что ли какой-то про индейцев идёт?
  
   -- Скажи нам, Медвежий Клык - обратился вождь к могучему соплеменнику, - Ты бы стал сниматься в сериале?
  
   -- Нет, не стал бы. - спокойно ответил гигант. - Но я бы обязательно пришёл на кинопробу, чтобы размозжить своим боевым топором головы режиссёру и сценаристу.
  
   -- С продюсера надо начинать - возразил проницательный вождь.
  
   -- А тогда чего вы в телевизоре делаете?
  
   -- Как это чего? - удивился Змеиное Жало. - Живём мы там!
  
   -- А отчего не в прерии?
  
   -- Петрович, ты историю Северной Америки в школе проходил? - вкрадчиво спросил Орлиный Глаз.
  
   -- Ну?
  
   -- Не нукай, Петрович, не запряг! Пришли бледнолицые собаки, захватили нашу землю и выгнали нас из прерий в резервацию.
  
   -- Вот падлы! - возмутился кладовщик. - А точно, мы эти резервации в школе проходили, кажись, классе в восьмом...
  
   -- В седьмом, Петрович. Историю освоения Американского континента проходят в седьмом.
  
   -- Ну ладно, пусть будет в седьмом. А чего вы тогда не живёте в резервации?
  
   -- Потому что по окончании великой депрессии бледнолицые собаки нашли под нашими вигвамами нефть. Только это проходят в конце девятого класса в курсе новейшей истории. А тебя, Петрович, если я не ошибаюсь, выгнали из девятого класса за прогулы ещё до начала великой депрессии и правления президента Гувера. Я ведь не ошибаюсь?
  
   -- Так значит, эти гады вас и из резервации выгнали? - ещё больше возмутился кладовщик. - Вот суки пиндосские... Братва, вы пиво то пейте!
  
   -- Нет, я не ошибаюсь. - негромко произнёс вождь. Индейцы неторопливо пустили по кругу бидон мира.
  
   -- Выходит, вы с тех пор так и живёте в телевизоре?
  
   -- Так и живём.
  
   -- А вы в ООН писать не пробовали?
  
   -- Конечно пробовали!
  
   -- Ну и что ООН? Помог вам вернуть резервацию?
  
   -- Скажи, Змеиное Жало, ООН хоть раз помог кому-нибудь что-нибудь вернуть?
  
   -- Конечно нет, великий вождь Орлиный Глаз! - почтительно отозвался воин. - Чтобы вернуть потерянное, надо пускать в ход томагавк, а не строчить резолюции, которые никто не выполняет.
  
   -- Просёк фишку, Петрович? Там теперь нефтяные поля, вышки, частное секьюрити с пулемётами, проволовка колючая в десять рядов. Они в эту землю всеми зубами вцепились, а ты говоришь - вернуть...
  
   -- А тогда зачем вы писали в ООН?
  
   -- Чтобы привлечь внимание мировой общественности. Сами по себе мы и наши проблемы никому не нужны. Но когда о них начинает говорить мировая общественность, то дело приобретает политическую окраску. И тогда политики пытаются нажить на нас политический капитал, чтобы получить больше избирательских голосов. Волей-неволей, они вынуждены нам помогать, хотя бы даже по видимости. Обычно в таких случаях первыми бросаются на мяч демократы.
  
   -- Мужики, я в Америке не был, но газеты читаю регулярно. У вас народ выбирает демократов только для того чтобы они испортили жизнь тем республиканцам, которые испортили жизнь тем, кто потом на выборах голосует за демократов. Так что если республиканцы у вас что-то отобрали, то и демократы, придя к власти, назад не отдадут. Это не их забота. Их дело - показать, как хорошо они прижучили республиканцев, и потратить деньги налогоплательщиков на судебные процессы. Вот поэтому вы так до сих пор и живёте в телевизоре.
  
   -- Ты прав, Петрович. Резервацию нам так и не отдали.
  
   -- А я что говорил?
  
   -- Что тебе сказать, Петрович... Если бы всегда отдавали то, что отобрали, то это был бы рай. А у нас никакой не рай, а Америка.
  
   -- Вот видишь! Сам же всё знаешь.
  
   -- Но зато под давлением мировой общественности комиссия Конгресса США по делам национальностей совместно с фондом Карнеги закупила для нас двадцатичетырехчасовой спутниковый канал. Так что мы теперь можем жить в телевизоре постоянно, а не от передачи к передаче.
  
   -- Да-а-а... - сочувственно развёл руками кладовщик. - Хреново вам живётся, мужики... А знаете что? Бросайте-ка вы свой телевизор и перебирайтесь в подмосковье! Вот хотя бы в Зеленоград. Соседями будем. Паспорта вам сделать с подмосковной пропиской - плёвое дело, у меня там всё схвачено. Ну что, лады?
  
   -- Нет, Петрович, не лады. - сурово ответил Орлиный Глаз. - Только бродячие собаки и беспонтовые бледнолицые могут жить в городах. Индейцы не могут жить в городах, потому что они воины и охотники. Настоящие индейцы могут существовать только в девственной природе, там где имена находятся в полном согласии с вещами.
  
   -- А разве в городе имена не находятся в согласии с вещами? - удивился кладовщик.
  
   -- Конечно нет - убеждённо ответил вождь. - В городе имена не имеют никакой силы. Вместо того, чтобы указывать прямо на вещи, они указывают на другие имена, а те имена - ещё на какие-то имена. Человек запутывается в именах как муха в паутине и теряет изначальное понимание вещей. А человек, потерявший изначальное понимание вещей - это уже не воин и не охотник.
  
   -- А кто же тогда этот человек?
  
   -- Этот человек, Петрович, называется чмо. - объяснил Соколиное Перо. - Натуральное чмо!
  
   -- Это правда. - подтвердил Орлиный Глаз. - Вот тебе, Петрович, только один пример. В Москве есть автобусная остановка, которая называется "Станция метро Волгоградский проспект". Это железный вигвам, который называется по имени каменного вигвама, который называется по имени улицы города, которая называется по имени совсем другого города, который называется по имени реки, на которой стоит этот другой город. Петрович, согласись, что человек, который придумал такую систему наименований - это редкостное чмо. И все кто пользуется этой топонимикой - такое же чмо.
  
   -- Заметь, уважаемый вождь, что этот бледнолицый фраер-недоучка ещё слыхом не слыхивал про сетевые гиперссылки. -ухмыльнулся Змеиное Жало.
  
   -- Это правда. - согласился глава индейского племени. - Я и не подумал про Интернет, а ведь там и вправду с именами полная жопа.
  
   -- Если бы только с именами... - угрюмо откликнулся Змеиное Жало. - Со ссылками вообще беспредел наиполнейший. Одни веб-ринги чего стоят, а про баннерные сети вообще лучше не заикаться!
  
   -- Всё начинается с имён, потому что имена - это и есть ссылки символов на вещи. Остальное вторично. - непреклонно заметил Орлиный Глаз.
  
   -- А разве у вас имена всегда указывают прямо на вещи? - осведомился кладовщик.
  
   -- Безусловно. - Орлиный Глаз приосанился. - Когда наше племя жило у озера Тохопекалига, никакая другая вещь кроме этого озера не могла называться его именем. Так повелел Маниту, и мы всегда соблюдали это правило. Маниту сказал, что если разрешить людям называть одни вещи именами других вещей, которые с ними никак не связаны, то цивилизация пойдёт по ложному пути и рано или поздно рухнет.
  
   -- Куда?
  
   -- Петрович, если что-то очень большое рухнет, то уже не имеет никакого значения, куда.
  
   -- За исключением тех, на кого... - начал было Олений Рог.
  
   -- А для них и тем более! - не согласился вождь. - Ведь пока оно ещё держится, никто не верит, что оно может, потому что те, кто верит, не знают, на кого. Поэтому каждый думает, что не на него, а в результате никто не верит, что оно может. А когда все увидели и поверили и начинают выяснять, на кого, то для них это уже не имеет значения. - возразил Орлиный Глаз.
  
   -- Для кого не имеет значения? - решил уточнить Иван Петрович.
  
   -- Для тех, на кого. - объяснил вождь.
  
   -- А, собственно, что рухнет-то? - переспросил кладовщик.
  
   -- Тебе же только что объяснили, что это не имеет значения! - пробурчал Олений Рог.
  
   -- А почему оно?.. - недоверчиво наморщил лоб Иван Петрович.
  
   -- Потому что если позволить людям свободно употреблять имена, то они обязательно начнут называть плохие вещи именами хороших вещей, а хорошие вещи именами плохих вещей. Что бледнолицые и делают повсеместно.
  
   -- И что тогда?
  
   -- Как это что? - изумился вождь непонятливости бледнолицего. - Разве тебе не объяснили ваши старейшины, что превратное употребление имён - это мать лжи? Люди, получившие полную власть над именами, начинают морочить голову всему племени, продавать вместо хороших вещей всякую дрянь и выбирать в вожди мерзавцев и негодяев.
  
   -- Бледнолицые называют это коммерческой рекламой и пиаром - уточнил Змеиное Жало.
  
   -- Ты, Петрович, смотришь телевизор от случая к случаю. - добавил вождь. А мы - прикинь - в нём живём и ни одной пресс-конференции не пропускаем. Мы уже всё ваше правительство наизусть выучили, и не только ваше. Они суки только рот собираются открыть, чтобы соврать, а мы уже знаем, что именно они соврут. Самая правдивая модель цивилизации бледнолицых - это финансовая пирамида.
  
   -- Это правда. - печально согласился кладовщик. - Её ведь и строят только для того, чтобы обрушить на как можно больше народу и с этого хорошо поиметь.
  
   -- Значит тот, кто обрушит всю цивилизацию целиком на головы её строителей, поимеет больше всех?
  
   -- Да нет. Вот он-то как раз уже ничего не поимеет.
  
   -- Почему же тогда бледнолицые строят свою цивилизацию так как будто собираются завтра на кого-то её обрушить? - резонно спросил индейский вождь.
  
   Ответа не последовало. Краснокожие воины и бледнолицый работник склада погрузились в тягостное молчание.
  
   -- Понял я теперь, о чём вы толкуете. - нарушил молчание Иван Петрович после протяжного вздоха. - Люди используют лживые имена, и в результате вместо нормальной цивилизации строят финансовую пирамиду.
  
   -- Бледнолицые используют не только лживые имена. - глубокомысленно заявил Змеиное Жало.- Большинство сделанных ими вещей так же лживы как и их имена, потому что их нельзя использовать сами по себе. Единственная цель этих вещей - привлечь внимание к каким-то другим вещам.
  
   -- Это какие такие вещи? - удивился Иван Петрович.
  
   -- Ты про метеоритную угрозу из космоса передачи смотрел? - поинтересовался Олений Рог.
  
   -- Ну, допустим, смотрел.
  
   -- Тогда ответь, может ли планета Земля ли защититься от метеоритного удара рекламными щитами, которые делают бледнолицые?
  
   -- Конечно нет!
  
   -- А тогда на хрена они этих щитов повсюду понаставили?
  
   -- Так они же их не от метеоритов понаставили! - растерянно пробурчал Иван Петрович.
  
   -- А от кого? - язвительно спросил Змеиное Жало.
  
   -- От этих... блин... от конкурентов!
  
   -- Ну и кто страшнее для земной цивилизации - конкуренты или метеориты?
  
   -- Метеориты пока что ни для кого не конкуренты... Значит, конкуренты страшнее! - уверенно заключил Иван Петрович.
  
   -- Твои рассуждения - лишнее доказательство тому, что цивилизация бледнолицых выстроена на лжи. - заключил вождь. - Когда она рухнет, исчезнут все их лживые имена и вещи. Останутся только те вещи, которые не нуждаются в именах, потому что в них нет лжи.
  
   -- Какие же это вещи?
  
   -- Природа, Петрович! Природа... твою мать...
  
   -- А как вы охраняете ваши имена от лжи? - поинтересовался кладовщик.
  
   -- Теперь уже не охраняем, потому что наша цивилизация умерла под натиском вашей, не успев толком начаться... Но все помнят, как один бледнолицый открыл в городе салун и назвал его именем нашего озера. Наши храбрые юноши пробрались ночью в город и раскроили голову бледнолицему, а его заведение сожгли.
  
   -- А если бы он назвал его как положено - ну например, "Пьяный вигвам", мы бы просто ходили туда и покупали огненную воду, которая заставляет индейца забывать о горестях и смеяться, как смеются дети. - добавил Олений Рог.
  
   -- Бледнолицые пьют огненную воду и курят траву, чтобы на время ускользнуть от лжи, которой они пропитали свою презренную жизнь. - мрачно изрёк вождь. - Если бы индейцы не были вынуждены жить среди лжи бледнолицых, им не нужно было бы искать истину в огненной воде.
  
   -- Подумать только! Когда-то мы жили у озера Тохопекалига, говорили одну только правду, не пили и не курили. А теперь мы живём в самом позорном и лживом месте - в телевизоре! - горестно воскликнул Олений Рог.
  
   -- Ещё так поживём и уже точно сопьёмся и сторчимся. - невесело подытожил Соколиное Перо.
  
   -- Дорогие ковбои и коренные жители Северной Америки! Добро пожаловать в салун "Тохопекалига" на опохмел! - глумливо продекламировал кладовщик.
  
   -- Петрович! Ещё раз так скажешь - и точно схлопочешь томагавком по черепу! - рявкнул Медвежий Клык. - Тебе же ясно сказали, что Тохопекалига - это озеро, а никакой не салун.
  
   -- Стой! - вдруг хлопнул себя по лбу кладовщик. - Погодь! А у вас у самих-то какие имена? Вот ты, вождь, почему зовёшься Орлиным Глазом? Ведь ты человек, а не орган зрения хищной птицы!
  
   -- Да, я не орган зрения хищной птицы - согласился вождь. - Но однажды, когда я был ещё мальчиком, я поймал хищную птицу и вырвал у неё орган зрения. Таким образом я породнился с органом зрения хищной птицы и получил своё имя.
  
   -- Ты хочешь сказать, что ты поймал орла и вырвал у него глаз? - уточнил Иван Петрович.
  
   -- Именно это я и сказал. Хау!
  
   -- А ты, Соколиное Перо, поймал сокола и вырвал у него перо?
  
   -- Хау!
  
   -- А ты, Олений Рог, поймал оленя и вырвал у него рог?
  
   -- Хау!
  
   -- А ты, Медвежий клык, поймал медведя и вырвал у него клык?
  
   -- Хау!
  
   -- А ты, Змеиное Жало, поймал змею и вырвал у неё жало?
  
   -- Хау, Петрович, хау...
  
   -- А зачем вы это всё у них повырывали, мужики?
  
   -- Ну, это... Чтобы породниться с природой, короче.
  
   -- Хорошо же вы породнились с природой! Повырывали у неё всё подряд и рады...
  
   -- Не всё подряд, а ровно столько сколько нужно для пропитания и для инициации.
  
   -- Для чего?
  
   -- Для обрядов. Настояшему индейцу достаточно двух тюбиков краски и десятка перьев, чтобы выглядеть по высшему классу. Мне теперь рассказать тебе сколько всякого добра изводят бледнолицые с единственной целью пустить друг другу пыль в глаза? У вас одними перьями уж точно не обойдёшься! Но это только полбеды. А беда в том, что вы, бледнолицые собаки, так и не породнились с природой. Вы породнились с пестицидами и сыплете в природу тонны этой дряни. После этого у неё и вырвать уже нечего, само всё отваливается... А вообще, Петрович, кончай лучше этот базар, - Змеиное Жало погладил ладонью костяную рукоять широкого индейского ножа. - а то я сейчас поймаю заодно и тебя, и заработаю себе новое имя.
  
   -- Его новое имя, Петрович, будет "Яйца Бледнолицего" - уточнил Олений Рог.
  
   -- Хорошо, мужики, замяли этот вопрос... - покорно согласился кладовщик, на всякий случай заложив ногу за ногу. - Ну что, значит в городе вы жить не хотите. А где бы вы хотели жить? Ну вот ты, Олений Рог, вообрази, что ты - никакой не индеец, а простой русский человек. Вот где бы ты тогда хотел жить?
  
   -- Если бы я был простой русский человек, я бы хотел жить в Ермишинском районе Рязанской области.
  
   -- Правда? А почему?
  
   -- Ну как... Во-первых, угодья там богатые. Охота, рыбалка... Грибы, клюква, брусника... Ульи тоже можно держать. Ну и опять же, никаких тебе лицензий не надо. У кого-то охотничий сезон три месяца, а у тебя - круглый год. Потому что ты местный, все тебя знают, егеря и менты либо прикормленные либо вообще родня. Ну и потом - там советская власть вроде как есть, а вроде бы и нет. Живи как нравится, делай что хочешь!
  
   -- Это как? - не понял кладовщик.
  
   -- Ну так... Вот например, если ты у себя в Зеленограде кого-нибудь замочил по пьяни топором (Олений Рог выразительно потряс томагавком) - что тебе светит?
  
   -- Ну что - что... Если мой приятель, адвокат Сенька Гольдшухер отмажет - значит дадут от силы червонец в колонии общего режима.
  
   -- Правильно, Петрович! А если Сенька не сумеет отмазать - значит впаяют тебе пятнарик в колонии усиленного режима. Выйдешь весь гнилой и без единого зуба, если вообще выйдешь, и доживать будешь на сто первом километре. Ну вот - а в Ермишинском районе ты просто садишься в УАЗ и гонишь по просёлочным прямо на восток. Спрятался у родни под Саранском на полгодика - и все дела. Менты из прокуратуры увидят, что следы уходят в Мордовию, и даже дело заводить не станут, потому что ясен пень - будет очередной висяк. В Мордовии ни разу ещё никого не находили.
  
   -- Почему не находили?
  
   -- Да потому что мордва трезвая не ходит! Даже ирландские иммигранты - и те так не пьют... Кого ты найдёшь в Мордовии если там все постоянно пьяные в зюзю, так что никто маму-папу сказать не может...
  
   -- Скажи, Олений Рог, а откуда тебе, американскому индейцу, всё это известно?
  
   -- Петрович, ты же меня спросил, где бы я хотел жить, если бы я был никакой не американский индеец, а простой русский человек. Ну вот я тебе и ответил как простой русский человек.
  
   -- Если ты простой русский человек, то откуда у тебя родня в Саранске? - запальчиво воскликнул Иван Петрович, совершенно позабыв, что беседует с американским индейцем. - Мордовский землекоп ты, вот ты кто!
  
   -- Петрович, сам ты мордовский землекоп! Чтобы ты понимал, у меня родня в Саранске со стороны жены, а я - простой русский человек! - заявил Олений Рог и сощурился, положив руку на томагавк.
  
   -- Это кто - ты простой русский человек? - гаркнул с порога мнимый слесарь Смирнов, пинком открыв дверь и вваливаясь в помещение. - А на хрена ты тогда перья на башку нацепил?
  
   Олений Рог подошёл к новоприбывшему и не сильно, но чрезвычайно точно приложил к его лбу рукоять томагавка. Мнимый слесарь сделал два неуверенных шага, а затем обмяк, медленно сполз спиной по стене вниз и погрузился в полубессознательное состояние. В виду того что всё описанное действие происходило не наяву, а во сне, который в свою очередь приснился в другом сне, действительное тело мнимого пострадавшего не получило физических повреждений. Зато воспроизводимый им поток сознания вследствие удара изменился до чрезвычайности.
  

7.

  
   В потревоженном ударом мозгу мнимого слесаря Смирнова зачирикала и засвистела разноцветным свистом взбаламученная слуховая кора. Чирикание постепенно локализовывалось в пространстве и в какой-то момент неожиданно материализовалось в виде соловья, никогда не существовавшего в реальной природе. Соловей сидел на ветке, которая ниоткуда не росла, и усердно музицировал.
  
   -- Как тебя зовут, соловушка? - спросил слесарь Смирнов.
  
   -- Кристоф Виллибальд. - ответил неожиданный птиц.
  
   -- Ну так и есть! Глюк. А теперь скажи мне, чего ради ты расчирикался? Чем чирикать, лучше каркай. Харя крепче будет.
  
   -- А как же тогда искусство?
  
   -- Если тебе надо выбирать между искусством и собственной харей, ты что выберешь, маэстро?
  
   Острота пролетарского вопроса оказалась столь невыносима, что музыкант взял фальшивую ноту, затрепетал и не удержался на ветке. Как мы уже знаем, соловей был не настоящий, а условный, поэтому крыльев у него не было. Не будучи оборудован крыльями, условный соловей камнем свалился вниз, ударившись грудным килем точнёхонько в разлом между двумя тектоническими плитами, напряжение между которыми достигло предела. По земной коре прокатилась первая едва заметная сейсмическая волна.
  
   Известно, что новые веяния в искусстве являются наиточнейшим индикатором и предвестником грядущих изменений в культуре, идеологии и политике, резко меняющих галс корабля истории. Но мало кто знает, что изменения в искусстве в свою очередь индуцированы спектром настроений в той самой толпе, которую каждый её представитель уверенно и неправильно считает однородной и безликой. Так произошло и на этот раз в результате артистического провала, спровоцированного наглым и несвоевременным вопросом из зрительного зала.
  
   Впоследствии этот провал стали считать триумфом. Сокрушительное падение бескрылого соловья в тектонический разлом в момент исполнения сольной арии было признано ярчайшим и наиталантливейшим символом декаданса. В руках у слесаря Смирнова появился ржавый лом. Второй лом тускло сверкнул наконечником в руках у сварщика Козлова. Народные массы принялись воплощать в жизнь идею, обозначенную в общих чертах художественной элитой.
  
   Последовал жестокий удар, и в стене малометражной квартиры ветерана труда Прасковьи Ивановны Капустниковой появилась первая брешь. В воздух батально взметнулась цементная пыль, образовав густое клубящееся облако. Баба Паша тихонько заплакала, вытирая слёзы рукавом выцветшего от бесчисленных стирок халата. Удар второго лома привёл в движение тектонические плиты, и в районе острова Суматра произошёл ещё один подземный толчок. Индонезийские крабы кастаньетно защёлкали клешнями в крайнем беспокойстве. После третьего толчка они выстроились в колонны и замерли - клац-клац-клац! - ожидая пока приказы высшего командования о плане эвакуации доберутся до командиров взводов. Слесарь Смирнов и сварщик Козлов одновременно вонзили ломы в многострадальную стену как орочий таран в ворота замка Гондор. Баба Паша горестно всхлипнула. Вздыбилось морское дно. Индонезийские крабы ринулись к берегу, поломав строй, и хлынули первобытной толпой спасаться в пальмовой роще. Сотни тысяч суставчатых хитиновых ног судорожно цеплялись за древесную кору, стремясь забраться как можно выше. Конкурентов свирепо отпихивали клешнями и при малейшей возможности безжалостно сбрасывали вниз.
  
   Каждый последующий удар лома о стену сопровождался теперь мощным землетрясением. Бабушкины слёзы впитывались в цементную пыль, моментально покрывшую лицо и въевшуюся в старческую кожу. Обезумевшие крабы карабкались вверх по пальмам, неистово орудуя клешнями. Тектонические плиты яростно наползали друг на друга, дробясь и ломаясь по краям. В Индийском океане вздымались исполинские волны-цунами. К тому времени когда в покалеченной квартире Прасковьи Ивановны, зияющей ванным нутром из разорванной стены, была приварена новая водопроводная плеть, прибрежные индонезийские города были начисто смыты с лица Земли. Повсюду валялись выломанные и вывороченные с корнем изуродованные мокрые пальмы, поломаные крабьи панцири и оторванные клешни. А гигантские волны уже неслись к дальним берегам, готовясь захлестнуть все пять континентов. Никто даже и не подозревал, что влияние искусства на массы может оказаться столь разрушительным.
  
   Могучая волна цунами широко разлилась в мозгу слесаря Смирнова, смывая сварочную гарь и цементную пыль, и постепенно привела его в чувство. Слесарь Смирнов открыл глаза и внятно произнёс:
  
   -- Вот какое дело, Петрович! Метеориты и цунами - это ещё только когда-нибудь. А конкуренты - это прямо сейчас. Правильно ты рассудил! Конкуренты гораздо страшнее чем цунами - и для крабов, и для людей.
  
   -- Когда Маниту хочет кого-то наказать, он лишает их разума. - тихо промолвил Олений Рог.
  
   -- А когда он хочет кого-то истребить их собственными руками, он оставляет им разум, но лишает их чувства реальности. - торжественно произнёс Орлиный Глаз.
  
   -- Ну почему Маниту так подло поступает с нашей цивилизацией? - уныло спросил мнимый слесарь Смирнов, у которого всё ещё стояли перед глазами изувеченные дохлые крабы и покорёженная ломом стена.
  
   -- А ты сам подумай... - коротко ухмыльнулся Змеиное Жало.
  
   Слесарь Смирнов сделал неимоверное мыслительное усилие, пытаясь понять то, что хитрый индеец не желал объяснить простыми словами, и от этого усилия неожиданно стал просыпаться. Прежде всего он вспомнил, что он никакой не слесарь Смирнов, а математик Круглов, и понял, что сон слесаря Смирнова номер 27 приснился ему по чьей-то ошибке и вот-вот перестанет сниться. Надо было во что бы то ни стало успеть спасти мир за оставшиеся несколько секунд.
  

8.

  
   Мнимый слесарь Смирнов крепко схватил кладовщика за рукав, подтянул к себе и страстно зашептал:
  
   -- Иван Петрович! Такое обстоятельство вскрылось... Я - не слесарь Смирнов. Моя настоящая фамилия Круглов. Я - личный математик президента страны, пребывающий в почётной отставке первый день. Я вам... нет, не я вам, а вы мне... Короче, мы друг другу приснились по какой-то глобальной ошибке. Но вы поймите... Поймите! Может быть, эта ошибка - наш последний шанс спасти этот мир! Человеческую цивилизацию спасти! Когда к вам на склад придёт настоящий слесарь Смирнов, обязятельно выдайте ему т-образный ветвитель, сгоны, шайбы, муфты и конуса, всё по разнарядке. А то они со сварщиком поуродуют ломами стену и - всю Землю! Погубят... Ведь речь идёт не о финансовой пирамиде и не о бабушкином горе, хотя Прасковью Ивановну очень жалко... Даже не об индонезийских крабах из красной книги... Понимаете? Случилась страшная вещь - Кристоф Виллибальд Глюк упал с ветки в тектонический разлом! Судьба всей цивилизации решается! Поймите - нельзя! Нельзя приваривать плеть целиком!
  
   Тёмными блестящими глазами индейские воины благоговейно смотрели на человека, который, находясь на границе двух реальностей, внезапно понял Высшую Истину. Человека, который должен был через несколько секунд пересечь эту ужасную границу, и отчаянно пытался в самые последние мгновенья спасти мир.
  
   Иван Петрович вырвал рукав, отстранился и энергично покрутил пальцем у виска.
  
   -- Эк ты его рукояткой топора прихватил, а, Олений Рог! Мужик аж с глузду съехал.
  
   Слесарь Смирнов, а точнее, уже математик Круглов, схватился за сердце и широко открыл рот, пытаясь побыстрее найти те самые единственные, отчаянно верные слова, которыми можно добраться до души кладовщика, и вдруг - пропал из виду! Вот он только что сидел на полу у стены, а вот уже его и нет... Математик Круглов был аварийно выгружен из сна слесаря Смирнова номер 27 с системным кодом ошибки -11 (resource allocation error/ошибка размещения ресурса).
  
   -- Ну что, Петрович, ты хоть теперь что-нибудь понял? - спросил Змеиное Жало со слабой надеждой в голосе.
  
   -- Понял. - эхом откликнулся кладовщик.
  
   -- Ну и что же ты понял?
  
   -- Пропал мужик словно и не было!
  
   -- Эээ... Ничего ты не понял, и не поймёшь. - разочарованно заключил Олений Рог с мрачной миной на лице.
  
   -- Что тебе сказать, Петрович... дипломатично развёл руками индейский вождь. - За пиво и за гостеприимство тебе спасибо. А в целом ты, Петрович, такой же мудак как и остальные бледнолицые. За твой скальп и щепоть травы не дадут. Ты только не обижайся, я это от души говорю. Айда домой, ребята!
  
   Индейцы один за другим позалезали в телевизионный экран, и контора кладовщика как-то сразу нехорошо опустела. На столе осталось лежать одинокое перо, выпавшее из индейского головного убора в пылу разговора. На полу валялся порожний бидон из-под пива, и обгрызенные скелеты съеденной под разговор воблы с ошмётками ржавой кожуры уставили вверх пустые рыбьи глазницы с немым вопросом: Боже праведный, что будет с нашим миром?..
  

9.

  
   Математик Круглов покинул сон слесаря Смирнова номер 27 в тот момент когда баба Паша, утирая слёзы, пыталась замести шваброй следы разгрома, устроенного в её квартире работниками лома и кувалды. Жэковская секретарша Света тоже обливалась слезами, пытаясь наскрести денег на аборт. Индейцы c осоловевшими лицами ползали по вигваму в поисках остатков анаши. Иван Петрович в одиночестве на складе размышлял об отсутствии смысла в жизни. И никто из действующих лиц этой виртуальной драмы не ведал, что меньше чем через полчаса гигантские волны из чьего-то страшного сна обрушатся, раздавят и смоют их всех без следа со всеми с их проблемами, крупными и мелкими.
  
   Страшные снятся иногда людям сны. Длинные, мучительные, битком набитые суматошными событиями как вагон метро в час пик, а самое ужасное в них всегда происходит на конечной остановке. И никто не знает, что приснится ему в последнее мгновенье перед выходом из вагона, и каково будет пробуждение... Страшнее этих снов бывает только реальная жизнь.
  
   Пришло время пробуждения, и причудливый мираж с цунами и землетрясением, индонезийскими крабами и захолустным ЖЭКом начал улетучиваться из головы как эфир из раскрытой склянки. Сквозь редеющие миазмы сна проступил знакомый продавленный диван, потухший телевизор, недопитый коньяк в рюмке и тоскливое ощущение старости, прочно поселившееся в жизни со вчерашнего дня. Впрочем, кто знает - может быть, это ощущение зрело внутри уже давно и только ждало слова "пенсия", чтобы безбоязненно и нагло заявить о себе.
  
   Математик Круглов не видел ни подноса с одинокой на нём рюмкой, ни молчащего телевизора, ни президентского мешка с пенсионными золотыми зубами: он лежал, не открывая глаз, как будто всё ещё спал. Но в пустоте, оставленной только что ушедшим сном, он чувствовал эти вещи близко и зримо, и ощущение старости было одной из этих вещей. Иногда казалось, что можно встать, не торопясь, одеться и навсегда уйти, оставив все эти вещи - и среди них свою старость - за надёжно запертой дверью. Но через мгновенье внутренний голос подсказывал, что это не так.
  
   Математик Круглов медленно открыл глаза и слега потянулся. За складками штор, за нереальностью оконных стёкол струилась и властвовала густая осенняя тьма, пробитая в нескольких местах нечёткими болезненно-жёлтыми прямоугольниками: в соседней пятиэтажке кому-то не спалось. Ночь исходила к утру. Не было нужды смотреть на часы: зачем человеку знать время, если ему некуда спешить. Рука наощупь нашла пластмассовый желудь выключателя на проводе, протянувшемся от настольной лампы к розетке. Выключатель сухо щёлкнул. Первые залпы света смыли из головы последние остатки землетрясений, крабов и водопроводных труб и заставили глаза на несколько секунд болезненно сощуриться.
  
   На столе всё ещё лежала подаренная президентом книжка. Математик Круглов взял её в руки и прочёл название: "Бардо Тодол. Тибетская Книга Мёртвых".
  
   -- Интересно, что же там для мёртвых-то пишут. - пробормотал математик Круглов и переверную твёрдую обложку. К своему удивлению он обнаружил на чистом белом развороте длинную дарственную надпись, сделанную рукой своего бывшего начальника:
  
   "Дорогой Иван Максимович!
   Ты даже не знаешь, какая тебе выпала великая удача. Тебе предстоит спокойно дожить и умереть своей смертью. Никому - ни из моей команды, ни из тех, кто ей противостоит, - такой удачи ещё не выпадало, да и мне самому вряд ли доведётся попить чаёк на пенсии. Ты мудрый мужик, Иван Максимович. Много людей из тех, с кем мы с тобой работали, похоронили в закрытых гробах, а ты никогда лишнего вопроса не задал. Но даже ты до конца не понимаешь, какая это страшная вещь власть, сколько вокруг неё крови, грязи и предательства, и как она губит людей. Мы все люди обречённые, и даже смерть нас не спасёт и не возвысит. А ты можешь, если захочешь, умереть спокойной правильной смертью, как умирали святые люди в далёкие времена, и воссоединиться с природой так как это умели древние. Надеюсь, что эта книга поможет тебе. Желаю удачи, и не поминай лихом."
  
   Математик Круглов хмыкнул, бездумно полистал книгу несколько мгновений, а затем остановился и прочитал наугад:
  
   В пределах Предвечного Света умирающий испытывает мгновенное совершенное равновесие и единение с Самим Собой. В этот трагический смертный час мы становимся на миг теми, кто мы есть На Самом Деле. Тот, кто ощущает, осознает, и То, что осознается, ощущается - становятся Одним и Нераздельным. Предмет и взгляд - сливаются. Наблюдатель и Явление соединяются целиком.
  
   -- Как интересно... - пробормотал Математик Круглов. - Это выходит, что настоящую правду о мире можно узнать только после смерти. А пока ты живой, её можно лишь аппроксимировать отрезками функций. Интересно, как же эта настоящая посмертная правда описывается математически?
  
   Математик Круглов пролистал книгу до конца, пытаясь найти какие ни на есть математические формулы, уточняющие концепцию восприятия мира мёртвыми людьми, но таковых формул не оказалось.
  
   -- Надо будет посмотреть в книжных развалах продолжение: "Бардо Тодол, том 2. Основы посмертного матанализа." Не может быть, чтобы тибетские ламы его не написали. Уж кто-кто, а они-то должны были понимать, что с такой точной штукой как смерть без математики никак не обойтись...
  
   Он полистал ещё и снова прочёл наугад:
  
   В момент когда тело твоё только что исторгло последний выдох, и сердце совершило последний удар, хорошо если кто-нибудь скажет тебе на ухо: "О благорождённый! Ты вступаешь во врата смерти. Сейчас ты войдёшь в Бардо оранжевого света, в котором ты будешь находиться в течение первых трёх дней. Будь спокоен и внимателен."
  
   Математик Круглов закрыл книгу и усмехнулся:
  
   -- Лопухнулись ребята из Тибета... Из тех покойников, что я когда-то знал, вряд ли было место и время сказать им что-то на ухо сразу после смерти. Контрольный выстрел в ухо - максимум на что они могли расчитывать. Да и называть их благорождёнными тоже смешно. Благорождённые в такие игры не играют. Нет! Не наша книжка, не про нашу жизнь написана. И тем более, не про нашу смерть.
  

10.

  
   Немного подумав, математик Круглов поднял телефонную трубку и набрал номер:
  
   -- Приветствую, Авдеич!.. Ничего что рано?.. Да я как чувствовал что ты тоже не спишь... Ну что, как жизнь молодая?.. Спрашиваю, как жизнь молодая! Что значит, "как у пуговицы"? Ах, "с утра и в петлю"! Ну, это ты, прямо скажем, не удивил. Ну да... Ну да, конечно... Всё так... А скажи, Валентин Авдеич, ты свою тогдашнюю задумку больше не пересчитывал с тех пор? Да... Ну да... С тех пор как закончил научный отчёт для Политбюро? Всё так? Уверен, говоришь? Ах, даже вот так... Что?.. Говоришь, двух килотонн вполне достаточно? Ну ты зайди... Говорю, зайди вечерком, потолкуем насчёт этого дела поподробнее.
  

11.

  
   Три месяца спустя небольшое океанографическое судно "Армагеддон", купленное на всё подаренное президентом выходное пособие, плавно покачивалось на волнах над тектоническим разломом вблизи острова Суматра. На капитанском мостике стоял загоревший и похудевший математик Круглов и щурился на тропическое солнце, только что показавшееся из-за горизонта, но уже сильное и яркое. В трюме спокойный и обстоятельный физик Мерзлов Валентин Авдеевич, бывший завлаб из сверхсекретного оборонного НИИ, а ныне никому не нужный пенсионер, возился с маленьким ядерным устройством мощностью всего в две килотонны в тротиловом эквиваленте, давно и тайно собранном им в укромном закутке опытного цеха.
  
   Математик Круглов спустился в трюм и некоторое время наблюдал, как его приятель священнодействует вокруг устройства.
  
   -- Ну что, Авдеич, не подведёт твой "Кристоф Виллибальд"?
  
   -- Не подведёт, Иван Максимович. Я в своё время все узлы лично испытал в лаборатории по всем существующим стандартам. Главное чтобы сейсмолог наш Вася Дубров оказался прав. Математическая часть теории безупречна: если поведение земной коры соответствует Васиной модели, всё должно сработать как часы. Другое дело, насколько верна сама модель. Я несколько раз основательно подчитывал журналы, вроде с тех пор ничего принципиально не изменилось. Был бы Василий рядом, было бы, понятное дело, надёжней. А так, конечно, спросить уже не у кого.
  
   -- Это ты - да, Авдеич... У покойника не спросишь... Жаль, не дожил наш Василёк до сегодняшнего дня. Говорили мы ему, коммерция - это не твоё. Не послушал...
  
   -- А не жалко тебе, Иван Максимович? Может, не так всё безнадёжно в этом мире, чтобы вот так взять да и спустить его в толчок?
  
   -- Валентин! Всё же было посчитано железно, много раз нашими ребятами. Бурковский, Мильштейн, Захаров Илья Георгиевич... вся наша геофизическая лаборатория, которая в восемьдесят четвертом гробанулась в своём ТУ-114 под Сухуми вместе со всеми приборами...
  
   -- Илью Георгиевича помню. Всех помню...
  
   -- Ну вот! При нынешних темпах атмосферных изменений через пятнадцать лет процесс становится необратимым, так? А ещё через сто пятьдесят - двести лет Солнце выжжет на Земле всю органическую материю без остатка. И знаешь, что будут делать наши потомки в оставшееся время?
  
   -- Не знаю, право...
  
   -- А я знаю. Теперь знаю. То же самое будут делать, что и сейчас: будут бездарно расходовать последние ресурсы на борьбу за власть. Авдеич, дружище! Если мы сейчас аккуратненько смоем в океан всю эту, с позволения сказать, цивилизацию, через пару миллионов лет эволюция может сконструировать что-нибудь посимпатичнее и пожизнеспособнее нас. А если смалодушничаем, то наши сучьи потомки гарантированно оставят после себя лунный пейзаж. И на этом - точка! Никакой жизни второй раз тут уже не появится. При том уровне излучения, что Илья Георгичевич подсчитал, даже до коацервации дело не дойдёт.
  
   -- Да ты меня не тем накачиваешь, Максимыч! С научной точки зрения возражений быть не может. А вот с моральной... Ведь до того момента, как всё поджарится, успеет родиться и прожить ещё несколько поколений. Многие из этих людей могут прожить вполне счастливо... Не много ли мы на себя берём? Или вон, экипаж наш в каютах спит, молодые парни. Их ведь кто-то тоже ждёт на берегу...
  
   -- А ты об этом не думай, Авдеич. Ты лучше думай, что они все уже мёртвые. Так будет легче...
  
   Маленький белый корабль мерно покачивался на лёгкой волне. Два пожилых человека в трюме корабля долго и сосредоточенно молчали, избегая взглянуть друг другу в глаза. Математик Круглов вздохнул, глянул на часы и неожиданно процитировал по памяти:
  
   -- В пределах Предвечного Света умирающий испытывает мгновенное совершенное равновесие и единение с Самим Собой. В этот трагический смертный час мы становимся на миг теми, кто мы есть На Самом Деле. Тот, кто ощущает, осознает, и То, что осознается, ощущается - становятся Одним и Нераздельным. Предмет и взгляд - сливаются. Наблюдатель и Явление соединяются целиком.
  
   -- Это ты где такое прочитал, Иван Максимович? Звучит сильно, но как убеждённый материалист, не верю, что это правда.
  
   -- А зачем верить? Через пяток минут мы с тобой проверим эту гипотезу экспериментально! Ну, давай выносить твой "Кристоф Виллибальд". Ставь взрыватель на десять минут, Авдеич... Поставил? Кстати, зачем ты его так назвал?
  
   -- Сам не знаю... Просто нравится мне этот композитор, вот и назвал. Ну что, отпускаем "Глюка"?
  
   -- Кого вы там отпускаете с утра пораньше, товарищи учёные? - весело спросил капитан, поднимаясь по трапу с электробритвой в руках.
  
   -- Да вот, Виктор Иванович, решились наконец поставить завершающий эксперимент. Вы уж извините, немного шумно получится...
  
   "Кристоф Виллибальд Глюк" начал своё роковое падение в тектонический разлом.
  

12.

  
   Земная кора, разбуженная взрывом, ответила на него землетрясением такой силы, какой не знала ещё история планеты Земля. Слесарь Смирнов, выглянув из окна жэковской конторы, располагавшейся на верхнем этаже хрущёвской пятиэтажки, неожиданно увидел вдали высоченную гору, которой раньше не было. Гора уже накрыла полгорода и быстро приближалась. Неожиданно и резко почернело небо, ветер загудел, усиливаясь, затем громогласно заревел. Затряслось всё здание, и оконные стёкла вылетели во всех окнах одновременно. Страшный удар налетевшего водяного вала вырвал пол из-под ног перепуганного слесаря Смирнова, закрутил его, швыряя как щепку и бросил в самое сердце стихии. Слесарь Смирнов дико вздрогнул и проснулся.
  
   Минуты две он неподвижно сидел на кровати, пытаясь унять сотрясавшую его тело дрожь. Наконец он кое-как встал с постели и отёр с лица проступившую испарину.
  
   -- Приснится же такое... Да, пора завязывать с этой пьянкой. - пробормотал слесарь Смирнов, слегка похмеляясь "смирновской". Смирновская эта не была куплена в магазине, а была изготовлена лично слесарем Смирновым из бражки на основе томатной пасты, дважды пропущенной через перегонный аппарат и очищенной активированным углем и марганцовкой. Название сего домашнего продукта явствовало из фамилии производителя.
  
   Поправившись, слесарь Смирнов закрылся в уборной, спустил штаны и натужил длинный безволосый живот с нелепо торчащей култышкой пупка. Но облегчиться ему не удалось: казалось, содержимое кишечника намертво приклеилось к внутренностям. Сердце неприятно билось изнутри об острые рёбра, причём каждый удар гулко отдавался в голове.
  
   Слесарь Смирнов встал, застегнул штаны, затянул ремень натуго, вдел ноги в пыльные ботинки и, не завязывая шнурков, поплёлся на работу в ЖЭК.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"